Пурпурное сердце
Шрифт:
Пока она переодевается, Майкл сообщает Деннису, что они собираются в поход к старому руднику.
Деннис хватает его за рукав и тащит на крыльцо.
– Она что, наркоманка? – спрашивает он.
– Да. Возможно.
– Все это так странно, старик. Сколько ей, лет шестьдесят?
– Похоже. Я не спрашивал.
– Не хочу повторяться, но все это очень странно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Майкл отвечает после минутного раздумья.
– Нет. Не вполне. Но кто-то определенно знает.
Деннис берет Майкла за подбородок.
– Старик, это первая умная вещь, которую я от тебя когда-либо слышал.
Майкл светит фонариком в ствол шахты, прорезанной в подножье горы. Мэри Энн спрашивает, достаточно ли крепка крыша.
– Еще бы, – отвечает он, – этой шахте уже лет шестьдесят. Может, и больше. Она устояла даже при землетрясениях. Ей все нипочем.
– А здесь есть летучие мыши?
– Да, но они спят. Ты знаешь, они ведь совсем безобидные.
Взяв его под руку, она дала понять, что полностью доверяет ему, и он благодарен ей за это. Они осторожно входят в шахту. В ее сырой мрак. Майклу здесь никогда не нравилось.
– Теперь я знаю, почему привел тебя сюда. Я всегда боялся этого места. Сейчас я понял почему. Все из-за тех пещер.
– Каких пещер?
– Ты знаешь. В Тихом океане.
– Гуадал-канал?
– Точно. Такназывалось то место.
– Да, но что такого в этих пещерах?
Узкий ствол шахты выводит их в помещение неправильной формы. Майкл освещает фонариком потолок. Летучие мыши там спят. Оказавшись в луче света, они начинают шевелиться.
– Не буди их, Майкл.
Он прислоняется к стене, и она тесно прижимается к нему сбоку. Он делает глубокий вдох, напоминая себе о том, что не страдает клаустрофобией. Это была проблема Уолтера.
Мэри Энн просит: «А теперь расскажи мне о тех пещерах».
– Ах да. Пещеры. На том острове была гора, примерно в шести милях от поля. Недобитый к моменту нашей высадки враг укрывался в пещерах. Они были словно арсеналы. Нам приходилось взрывать входы и выкуривать противника огнем. Эти гады всегда знали, что мы на подходе. У них глаза лучше видели в темноте.
– О, а ты к тому же страдал клаустрофобией.
– Да, и это тоже. Тебе кто-нибудь рассказывал об этом?
– Нет. Мне просто обрисовали картину в двух словах. «Ребята отличные, еда воняет. Насекомые изводят нас». – Они оба смотрят на освещенное место у них под ногами. – Майкл? Его смерть была ужасной?
Майкл не торопится с ответом.
– Пожалуй, лучше не рассказывать тебе об атом.
Когда она заговаривает, ее голос дрожит от напряжения.
– Этот же вопрос я задавала Эндрю. Он сказал – это была маленькая дырочка от пули во лбу.
– О! – Он обнимает ее за плечи. – Наверное, он просто пожалел тебя.
– Лучше бы он этого не делал. Я бы предпочла, чтобы он не сомневался в моем умении владеть собой.
Он притягивает ее к себе и целует в лоб.
– Он по-своему, пусть и неумело, старался заботиться о тебе.
– Я знаю.
Он садится на прохладный пол, прижимаясь спиной к твердой грязной стене. Фонарик, который лежит рядом, освещает противоположный свод пещеры. Она садится рядом.
– Почему ты вернулся? Почему именно сейчас, по прошествии стольких лет?
– Этого мне не понять.
Какое-то время они сидят молча. Потом его рука обнимает ее за плечи. И больше они не чувствуют неловкости, исчезает напряженность. Кажется, будто всё и все только и ждали этого. Даже летучие мыши перестали копошиться и притихли.
В неосвещенном уголке, где они примостились, царит уютная темнота. Разглядеть ее лицо невозможно. Закрывая глаза, он видит ее такой, какой она была в школе. На железнодорожном вокзале, машущей вслед увозящему его поезду. Он видит лицо Уолтера. Кто знает, может, и он мог бы так выглядеть. Внешне быть похожим на Уолтера.
– Я плохо обошелся с тобой.
– Никогда так не говори.
– Но это так. Я не был достоин тебя. Мне очень жаль. Пока была возможность, я должен был лучше относиться к тебе. Знаешь, о чем я больше всего жалею? О той ночи в машине отца.
– Ты жалеешь об этом?
Ему слышится холодный страх в ее голосе. Страх от того, что он сказал или еще скажет, что отнимет у нее то немногое, что она сохранила.
– Нет, не о том, что произошло. А только о том, что все очень быстро закончилось. И я так по-свински себя повел.
– Ты просто волновался.
– Да. Именно это я и хотел сказать. Но для тебя это было так важно. Это был наш единственный шанс.
Она тянется через него к фонарю и выключает свет. И он не удивляется этому. Он не удивляется ничему, что может сейчас произойти.
– Тогда сделай это для меня еще раз, – просит она.
Майкл просыпается среди ночи и придвигается ближе к ней. Давно в его постели не было женщины.
Поначалу ощущение близости ее тела кажется ему странным. Она стара. Ее кожа выглядит слишком тонкой и дряблой. Потом он вспоминает, кто эта женщина, и ощущение пропадает. Он просто наслаждается теплом человеческого тела, которое вызывает желание позаботиться о нем.
– Я думала, что мне уже не светит оказаться в постели с двадцатиоднолетним мужчиной. – Ее голос по-юношески звонок, хорошо знаком и прозвучал как нельзя более к месту. Он напоминает ему о доме. Переносит в родное и уютное прошлое.
Он улыбается ей, и ему интересно, видит ли она в темноте его улыбку.
Потом он опять проваливается в сон.
Когда он просыпается, за окном светло.
Он протягивает к ней руку, но ее уже нет.
На ее половине постели лежит записка.