Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
И утром они снова шли. Упрямо не выходили на дорогу, останавливались куда чаще, чем до этого, и Амор радовался этому: ему приходилось одному нести Эше, остальные отказывались. Наконец Эльшадай сказал ему:
– Скоро придем к тому месту. Там полперегона. В ту сторону.
Он указал куда-то вперед; перегоном он называл расстояние километров в пятнадцать-семнадцать, как понимал Амор. Десять километров до лагеря, дотуда, где их могли принять, а могли и по-иному разобраться. И Амор снова шел вперед. Подходил к часовым, терпеливо дожидался под послеобеденным солнцем, когда к нему выйдет комендант, объяснял, кто он и откуда и что делает так
– Отец Амор Даг, говорите? – спрашивал комендант.
– К сожалению, я не могу предъявить вам документы, они остались с моими подопечными, – смиренно отвечал Амор. – Если вас устроит, можете сопоставить ДНК. Она должна быть в базе данных. Но прошу вас, я хотел бы сначала привести сюда их. Их много, они устали, им очень нужна медицинская помощь.
Комендант спросил его, просто ли ему было добраться до лагеря, были ли там признаки каких-то вооруженных людей. Амор подумал и покачал головой.
– Ничего не заметил такого.
– Тогда я могу отправить машины за ними. – Предложил комендант. – Пойдемте. Я размещу вас в лазарете.
– Я поеду с ними, – вежливо ответил Амор. – Вернусь и с огромным удовольствием отправлюсь в лазарет.
Через десять минут Амор ехал в машине. И ему было безумно холодно – кондиционеры в ней работали что надо. Ему было безумно страшно – отчего-то ему было слишком тесно. И остались последние полкилометра, которые он предпочел пройти пешком, чтобы предупредить своих беженцев, чтобы они не напугались, заслышав машины слишком близко от себя.
========== Часть 25 ==========
Амор совсем не заметил первых суток, прошедших в лагере. Ему как-то неожиданно выделили целый отсек в госпитальном бараке. Отсек – громко сказано, в боксе едва ли было больше пятнадцати квадратных метров, и львиную их часть занимали кровать и столики с различными аппаратами, к которым сразу же подсоединили Амора. В первые шесть часов после того, как на автомобилях вернулись все те, кто прошел весь путь от деревушки, в которой он служил, до лагеря гуманитарной миссии или хотя бы часть его. Люди боялись – машины отчего-то вызвали у них панику, и Иге сидел рядом с Амором, вцепившись в него так, что тот боялся, что у Иге либо пальцы от напряжениях поломаются, либо у него кожа треснет. Но обошлось. И даже Эше все еще был жив, тяжело дышал, прижимаемый Амором к своей груди.
Эльшадай отказывался влезать в машину поначалу. Вера смотрела на военных в относительно чистой форме, словно желала их смерти прямо здесь и сейчас. Мария-Стелла, женщина, оставившая в начале пути свекра и ребенка, выглядела так, что Амору показалось, что она потеряет сознание от ужаса – это после нескольких сот километров, бесконечных пряток и переходов прямо по лесам. И остальные тоже не горели желанием забираться внутрь. Иге тихо сказал, что он – и они – боится, что их отвезут куда-нибудь и выбросят, и ладно бы, если просто, а то как и убьют, или на органы, или куда еще. И Амор снова и снова объяснял, что впереди их ждут врачи, вода, еда и одежда. Он помогал забираться в машины – и чувствовал, как неожиданно тяжело ему дается все это. И Иге: мальчшика цеплялся за свой автомат, как за последнюю надежду. Офицер, белый, кстати, в форме с нашивкой европейских войск, смотрел на него растерянно, недоуменно – с жалостью. Амор тридцатый раз повторял ему, что впереди оружие им не понадобится, что его нужно оставить в джунглях, причем лучше выбросить его подальше, чтобы никто больше не смог воспользоваться.
– Закопал, – сквозь зубы произнес он, сжимая кулаки, вытянув шею и пригибая голову вниз. Амор половчее перехватил Эше и погладил его по голове.
– Вот и славно, – тихо сказал он.
Офицер Рикке перехватил его у двери мини-автобуса.
– Где вы его подобрали? – тихо спросил он.
– Он прибился к нам. Если не ошибаюсь, километров семьдесят назад. А что? – внимательно глядя на него, спросил Амор.
– Мне кажется, он из этих… армий. Местных банд, которые себя называют повстанческими армиями. На нем фирменные штаны чадской пехоты.
– Офицер Рикке, – сказал Амор очень тихо, – я почти уверен, что он был солдатом в одном из таких отрядов, и я буду очень удивлен, если вы попытаетесь обвинить его в том, что он служил и убивал. Я могу ошибаться, но предположительно ему что-то около двенадцати с половиной лет. Это все-таки накладывает ограничения на меру его ответственности.
– Дело не в этом, отец Даг, – сдавленно отозвался офицер Рикке, – ему лет двенадцать, а его заставляли… заставляли…
– И его, и девочек в том автобусе. Они сбежали из борделя. И других. Они убегали от войны. Простите, офицер Рикке, что я вмешиваюсь в то, как вы руководите этой вылазкой, но нам не лучше отправиться? Четыре автобуса и машины сопровождения наверняка привлекли внимание всяких, хм, элементов.
– А этого вы где подобрали? – спросил офицер Рикке, указав на Эше.
– Они были вдвоем, – улыбнулся Амор. – Я, правда, не осмелюсь просить помощи, боюсь, что на нем паразитов куда больше, чем на полудохлом шакале. На нас всех. Ну-с, с помощью Всевышнего, офицер?
Офицер Рикке вытянулся в струнку и даже щелкнул каблуками. Амор забрался в салон. И ему снова стало холодно, жутко и страшно. Когда у него была цель, когда ему нужно было зачем-то идти вперед, он не думал о будущем, о том, что ждет его, когда он дотянется до цели. Когда же цель оказалась почти достигнутой – почти, потому что их все еще отделяли несколько километров, которые могли оказаться очень опасными – Амор чувствовал себя все беспокойней. Он не знал, что его – их ждет впереди, что он будет делать дальше.
Эше сразу же забрали реаниматологи. Иге цеплялся за каталку, пока его не остановили у двери и медсестра не обратилась к нему как можно ласковей с предложением пойти с ней. Амор говорил с главврачом и комендантом, но отчаяние Иге не мог не заметить, извинился, подошел к нему. Не ошибся: мальчик сдерживал слезы только отчаянным усилием воли. И Амор снова убеждал его отправиться с мисс Эрикой, чтобы вылечиться и быть здоровым достаточно, чтобы самому следить за Эше. Получилось. Амор вернулся к главврачу и коменданту.
– С ним будет очень тщательно беседовать представитель лигейской военной прокуратуры, – тихо заметил комендант, когда Амор остановился перед ними. Тому только оставалось, что покачать головой. До чего просто он вспоминал раньше разные слова и аргументы из светской и околосветской жизни, до чего сложно ему было вспомнить хотя бы одну фразу оттуда.
– Но психолог будет работать тоже, – повернулся он к главврачу.
– Разумеется. Отец Даг, им все-таки повезло, что они встретили вас. Могли бы навсегда остаться там, даже не в безымянной могиле, – сказала она сдавленным голосом.