Путь к перевалу
Шрифт:
— Голова кружится.
— Может, подать что-нибудь?
— Нет. Мне ничего не надо. — Люся отвернулась, ноТаня успела заметить навернувшиеся на ее глаза слезы.
— Что с тобой? Ты плачешь, Люся!
— Нет, горло болит… Но теперь уже лучше. А что сегодня на занятиях было, Танюша?
— Ничего особенного. Камбала о вулканах рассказывал. Петр Ильич закончил карбонаты. К сульфатам перешел…
— Да?… — Люся слышит и не слышит, что говорит ей подруга. А Таня уже смеется, вспомнив, как Джепаридзе доказывал Петру Ильичу, что «у них в Грузии» есть вина, от которых кальцит шипит, как от соляной кислоты.
— А на минералогии… Ой, знаешь, Люся, Юрий Дмитриевич был сегодня такой невеселый, будто сглазил кто или заболел.
Люся поднимает с подушки голову. Последние слова вызывают непонятную тревогу, и тревога эта не уходит, и уже кажется, что это от нее горит лицо и все плывет в горячем тумане…
20. ЧЕРНЫЙ ШАР
Защита диссертации подходила к концу. Петр Ильич изложил уже суть работы, ответил на все замечания официальных оппонентов и членов Ученого совета и теперь сидел неподалеку от кафедры в ожидании приговора.
Бенецианов, раскрыв папку, внушительно заговорил:
— Здесь имеются отзывы с производства, от научных учреждений и некоторых частных лиц. Все они в общем положительные… м-м… за исключением отзыва из Урбекской экспедиции, в котором, к сожалению, не все гладко. Следует огласить их? — спросил он.
— Огласить последний! — предложил Ростов.
— Та-а-ак… — Модест Петрович надел очки — Отзыв на диссертационную работу…
Саша затаил дыхание. Отзыв отца… Для Саши это был не просто официальный документ, оценивающий работу, представленную на соискание ученой степени. Для него это было мнение отца о Петре Ильиче, как ученом и человеке, мнение, которое сейчас особенно важно, потому что здесь, в стенах университета, Петр Ильич в третий раз предстал перед Сашей в новом свете и ему пришлось заново пересматривать свое отношение к молодому преподавателю кафедры минералогии, бывшему когда-то его первым учителем-геологом.
Саша узнавал стиль отца, улавливал некоторые из его любимых выражений и будто видел его самого, спокойного, доброжелательного, справедливого. Таким же был и его отзыв. Что же тогда беспокоило Петра Ильича? А вот оно что!
— «…Вызывает недоумение, что диссертант не сделал ссылок на работы геологов Урбекской экспедиции, материал которых широко использован в диссертации», — Бенецианов сделал паузу и многозначительно посмотрел на Петра Ильича. Тот покраснел. — Ну, а дальше обычное. Автор полагает, что работа соответствует всем требованиям, предъявляемым к кандидатским диссертациям, а соискатель достоин присвоения ученой степени кандидата наук.
В аудитории стало шумно. Члены Совета заговорили, задвигались. Петр Ильич поспешно вытер платком лицо.
— У меня есть вопрос! — послышался громкий голос Чепкова. — Руководитель диссертанта знал об этом отзыве?
Бенецианов посмотрел на Воронова. Тот поднялся:
— Да, я знаком с отзывом. И рекомендовал Петру Ильичу внести соответствующие изменения в работу. Однако он не счел нужным этого сделать.
— Есть ли еще вопросы? — спросил Бенецианов. — Нет? Тогда прошу выступать.
К председательскому столу подошел Греков:
— Работа, представленная Совету, не вызывает серьезных возражений. Но вот с этим отзывом… Я полагаю, что молодому ученому следует быть более щепетильным в вопросах научной этики, и, если мы сейчас и проголосуем за присвоение ученой степени, то выдадим ему тем самым большой аванс, — он повернулся к Петру Ильичу: — Да, уважаемый коллега, большой аванс, в надежде, что вы поймете неблаговидность своего поступка и не дадите больше повода для такого рода разговоров.
— Я совершенно согласен с выступлением Леонида Ивановича, — сказал сменивший его Ростов, — и считаю, что Совет должен обязать соискателя внести в диссертацию ссылки на работы урбекских геологов, по крайней мере при подготовке ее к публикации. Считаю также, что Совет должен рекомендовать диссертанту направить в Урбекскую экспедицию извинительное письмо, в котором было бы указано, что такие изменения в работу внесены. Наконец, считаю, что Совету следует официально указать соискателю на недопустимость подобных поступков в практике научной работы.
— Позвольте и мне высказать свою… э-э… точку зрения, — поднялся Бенецианов.
Аудитория настороженно затихла.
«Ну, этот разнесет в пух и в прах!» — подумал Саша, невольно проникаясь чувством сострадания к Петру Ильичу, который сидел, понурив голову, теряя, видимо, всякую надежду на благополучный исход защиты.
Но Модест Петрович не торопился «разносить» незадачливого диссертанта. Напротив, воздав должное его «умению излагать материал и логически мыслить», он сделал небольшую паузу и недоуменно развел руками:
— Я не понимаю, из-за чего разгорелся весь сыр-бор? Разве качество работы так уж пострадало от того, что в списке литературы не оказалось нескольких рукописных отчетов? Все мы знаем, что представляют собой отчеты производственников. И если уж поднимать этот вопрос, то совсем в другой плоскости. Допустим, отсутствие ссылок является все-таки недостатком представленной работы. В какой-то мере это, конечно, так. Но с кого мы в первую очередь должны спросить за эту оплошность? Первая работа ученика, говорят, — работа его учителя. Вряд ли кто-нибудь с этим не согласится. И мне думается, что не кто иной, как доцент Воронов должен был указать своему аспиранту на допущенный промах. Указать в свое время и настолько убедительно, чтобы у аспиранта не возникло даже мысли «не счесть нужным» исправить свою ошибку. Именно так должен поступить всякий уважающий себя ученый, а не выступать на Совете с жалобой на своего непослушного ученика.
— Верно! — поддержал Чепков.
— Есть еще желающие? — спросил декан.
— Есть пожелание, — отозвался Стенин, — чтобы все здесь сказанное было поточнее занесено в протокол.
— Что вы хотите этим сказать? — повернулся к нему Бенецианов.
— Я полагаю, секретарь Совета понял меня, — ответил Стенин.
— Поддерживаю пожелание Алексея Константиновича, — сказал Греков, — и прошу внести в протокол, что я лично и, насколько мне известно, большинство других членов Совета не разделяем пренебрежительного отношения к геологам-производственникам.
На лице Бенецианова выступили красные пятна.
— Есть ли еще выступления по представленной работе? Нет? — спросил, он. — Тогда какие соображения будут по составу счетной комиссии?..
Один черный шар. Один голос против…
Итак, тайным голосованием Ученый совет факультета присвоил Петру Ильичу ученую степень кандидата геолого-минералогических наук.
Но кто же тот один, голосовавший против? Греков, Ростов, Стенин? Или Юрий Дмитриевич?.. Не может быть! Но тогда кто же? В толпе старшекурсников Саша увидел Володю Свиридова.