Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
прилежнее изучают европейские языки и потихоньку собираются заниматься
химией, физикой и историей.
Поздняя ночь прервала нашу беседу. В последующие дни я был представлен
в остальных европейских посольствах, распо-лагавшихся там же. Господина
Гобино, посланника француз-ского императора, я нашел в саду, расположенном
как бы в котловине, в маленькой палатке, где было страшно жарко; мне
хотелось сказать: и поделом ему! Что надо французам в Персии? Мистер Алисон
жил более удобно, в саду Гулахек^5 , приобретенном его правительством. Он
был очень любезен со мною, и у меня часто бывала возможность за его
гостеприимным столом изучать вопрос, почему же все-таки английские
полно-мочные представители повсюду выделяются среди своих коллег роскошью и
комфортом.
Помимо европейских дипломатов я нашел в то время в Теге-ране несколько
французских и итальянских офицеров, а также одного австрийского офицера
инженерных войск, фон Гастайгера, которые состояли на службе у шаха, получая
неплохое жалованье. Эти господа собирались, как я слышал, многое сделать, и
они обладали для этого достаточными способностями, однако не знающее никакой
системы правительство страны и низкие интриги персов тормозили их действия.
Фаррух-хан совершал свою поездку по Европе, чтобы убедить наши кабинеты
в том, насколько заинтересованы персы во вступлении в концерт государств, и
повсюду просил оказать помощь, с тем чтобы они как можно быстрее добились
получения чудодейственного эликсира, называемого цивилизацией. Наши
европейские министры были весьма добросердечны и возымели абсолютное доверие
к господину Фаррух-хану, который носил длинную бороду, длинное платье и
высокую меховую шапку и выглядел очень серьезным. И вся Европа уже поверила,
что Персия теперь и в самом деле европеизируется. Туда отправились толпы
офицеров, артистов и ремесленников; пошли даже еще дальше и поспешили
нанести ответные визиты вежливости чрез-вычайному послу шаха, - все это
из-за того, что на Персию смотрели как на страну, с правительством которой
можно иметь дело, и хотели оказать ей должные почести. Вот так и
получи-лось, что маленькая Бельгия с немалыми издержками снарядила в Персию
посла для заключения торговых соглашений, изучения условий для развития
торговли и бог знает каких еще фокусов. Он прибыл, и я не думаю, что его
первое донесение в мини-стерство начиналось со слов "veni, vidi, vici" ^6 ;
и тем более я не* [24] *думаю, что у него появится желание во второй раз
посетить la belle Perse^7 . За Бельгией последовала Пруссия. Ученому
дипломату барону фон Минутоли, которому была доверена миссия, пришлось, к
сожалению, поплатиться своей жизнью. Жажда знаний привела его в южную
Персию, и он пал жертвой зачум-ленного воздуха всего в двух днях пути от
божественного Шираза (как его называют персы). Теперь он покоится в этом
городе, позади Баг-и Тахта, в сотне - другой шагов от Хафиза и Саади.
Через несколько дней после моего приезда прибыло посольст-во нового
итальянского королевства. Оно насчитывало свыше 20 человек и подразделялось
на дипломатическо-военный и научный отделы. Их цели навсегда остались для
меня тайной. Рассказ об оказанном ему приеме прибережем для другого раза, а
теперь займемся приготовлениями к нашему путешествию.
Итак, благодаря любезной предупредительности моих покро-вителей я жил в
турецком посольстве в условиях, явно не подходящих для будущего
нищенствующего дервиша^8 . Однако удобства были мне совсем не по душе, и я
уже был склонен после десятидневного отдыха в Тегеране продолжить свое
путешествие через Мешхед и Герат, если бы, к сожалению, на моем пути не
появились препятствия, которых я уже заранее опасался. Дело в том, что уже в
то время, когда я уезжал из Константинополя, мне стало известно из прессы о
войне, которую Дост Мухаммед-хан вел против Султан Ахмед-хана, своего зятя,
в качестве его вассала правившего Гератом, потому что тот изменил ему и
признал верховную власть персидского шаха^9 . Мне казалось, что наши
европейские газеты преувеличивают это дело и что вся эта история не должна
нагнать на меня особого страха; я не считал ее препятствием и отправился в
путешествие. Однако здесь, в Тегеране, всего в 32 днях пути от театра
военных действий, мне, к величайшему моему сожалению, рассказали, что война
действительно прервала всякое сообщение в тех краях и что с той поры, как
началась осада, ни один караван и тем более ни один путешественник не
прибывали из Герата и не отправлялись туда. Даже персы не осмеливались
подвергать свое добро и саму жизнь риску, но еще рискованнее это было для
европейца, чьи иноземные черты бросились бы, конечно, в глаза в той дикой
азиатской местности, так как появление европейца даже в мирное время
привлекает к себе внимание недоверчивого жителя Востока, теперь же афганцы,
безусловно, приняли бы его за шпиона и жестоко бы с ним расправились.
Положение начало для меня проясняться, и скоро я убедился в том, что