Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
которому тем не менее мне тоже приходилось прибегать позднее. Они приняли
меня очень радушно, приготовили зеленый чай, и я претерпел адские муки,
выпив большую бухарскую миску зеленоватой воды без сахара. Они были весьма
любезны и предложили мне вторую, но я, принеся извинения, отказался. Затем
мне представилась возможность обнять всех моих спутников, причем каждый
проя-вил ко мне почтение и приветствовал меня как брата. Я должен был с
каждым в отдельности преломить хлеб, после чего мы все уселись в кружок,
чтобы обсудить и окончательно избрать предстоящий нам путь.
Как я уже говорил, из двух дорог надо было выбрать одну. Оба пути были
опасны, так как нужно было пересечь пустыню, где хозяйничали туркмены, и
различались в основном только населяющими ту или иную ее часть племенами.
Дорога через Мешхед, Мерв и Бухару была короче, но нам пришлось бы проходить
мимо племени теке, самого дикого из всех туркмен-ских племен; оно не щадит
никого и продало бы в рабство самого пророка, если бы он попался ему в руки.
На другом пути жили туркмены племени йомут, народ простодушный и
гостеприим-ный, но зато надо было сделать 40 переходов пустыней, без единого
источника питьевой воды^15 . После некоторых замечаний был выбран путь через
земли йомутов, Великую пустыню, Хиву и Бухару. "Лучше бороться против злых
сил природы, чем против злобы людей, - считали мои друзья, - бог милостив, а
мы на его пути, и он нас не оставит". В подтверждение решения Хаджи Билал
затянул молитву; пока он говорил, мы сидели с поднятыми кверху руками, а
когда он кончил, каждый, взяв-шись за бороду, громко произнес: "Аминь!" Мы
встали со своих мест, и мне сказали, чтобы рано утром послезавтра я пришел
сюда заблаговременно, и мы все вместе отправимся в путь.
Я пошел домой и все эти два дня находился в состоянии величайшей и
сильнейшей борьбы с самим собой. Еще раз перебирал я угрожавшие мне в
путешествии опасности. Мне* [31] *хотелось доискаться до причин, которые бы
оправдали столь рискованный шаг: однако я был как в пьяном дурмане и не мог
рассуждать. Напрасно указывали мне на тайные злобные намере-ния моих
спутников, напрасно пугали меня печальной участью Конолли, Стоддарта и
Муркрофта и совсем недавним несчастьем с Блоквиллем, который попал в руки
туркмен и был выкуплен из рабства за 10000 дукатов. Все это казалось мне
делом случая и ничуть меня не отпугивало. У меня было лишь одно опасение, а
именно: достанет ли у меня физических сил вынести трудности, посылаемые
стихией, вызываемые непривычной пищей, длитель-ным отсутствием крова при
плохой одежде и без всякой постели, и смогу ли я со своей хромой ногой,
из-за которой я очень быстро устаю, совершать пешие марши? Только в этом и
усматривал я истинный риск моего путешествия.
Не стоит и говорить, кто оказался победителем в этой душевной борьбе.
Накануне вечером я простился со своими друзьями в турецком посольстве. Тайна
путешествия была доверена лишь двоим; в европейской колонии думали, что я
отправляюсь в Мешхед, тогда как я покинул Тегеран, чтобы продолжить свое
путешествие в направлении к Астрабаду и Каспийскому морю.
*III*
*Отъезд из Тегерана в направлении на северо-восток.
– Члены каравана.
–
Ненависть шиитов ко всем хаджи.
– Мазендеран.
– Сираб.
– Хефтен.
– Тигры и
шакалы.
– Сари.
– Каратепе.*
28 марта ранним утром я появился в караван-сарае, назначенном месте
встречи. Те из моих друзей, которым средства позволяли нанять мула или осла
до персидской границы, были уже во всем параде готовы к отъезду, пешие также
уже надели свои чарыки, обувь, принятую у солдат-пехотинцев, и со святыми
посохами из финикового дерева, судя по всему, с нетерпением ожидали знака к
выступлению. К великому моему удивлению, я увидел, что жалкое одеяние,
которое они носили в Тегеране, было их город-ским, т.е. нарядным, костюмом.
Чтобы сберечь его, все они надели теперь дорожную одежду, состоявшую из
тысячи лох-мотьев, подвязанных веревкой вокруг бедер. Вчера я казался себе в
своей одежде нищим, сегодня же в кругу этих людей я был королем в парадном
платье. Наконец Хаджи Билал поднял руки для напутственной молитвы, и, едва
взявшись за бороду, чтобы сказать "аминь", пешие странники гигантскими
шагами устреми-лись к воротам, опережая нас, ехавших верхом.
Наш маршрут шел от Тегерана на северо-восток к Сари, до которого мы
должны были добраться в восемь переходов. Поэтому мы направились к реке
Джадеруд и Фирузкуху, *[32] *оставили слева Таушан-тепе [Даушан-тепе],
небольшой шахский охотничий замок, и через час были у въезда в горный
проход, откуда в последний раз можно было увидеть окрестности Тегера-на. Я
не мог не оглянуться еще раз. Солнце было, как говорят на Востоке, уже на
высоте копья, и его лучи освещали не только Тегеран, но и далекие
позолоченные купола Шах-Абдул-Азима [Шах-Абдоль-Азим]; природа в Тегеране в
это время года роскошна, и я должен признаться, что город, который в прошлом
году по приезде произвел на меня столь неприятное впечатление, теперь