Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
Хотя мы и не можем согласиться с жителями Средней Азии, *[165] *которые
все еще пользуются выражением "райский Самарканд" в применении к нынешним
развалинам, все же нельзя не при-знать, что древняя столица Средней Азии по
своему положению и благодаря окружающей ее роскошной растительности - самый
прекрасный город в Туркестане. Уроженцы Коканда и Намангана ставят, правда,
свои города выше, но прежде чем отдать им пальму первенства, хотелось бы
увидеть их своими гла-зами.
Пробыв в Самарканде восемь дней, я твердо решил возвра-титься на запад
ранее упомянутым путем. Хаджи Билалу, правда, хотелось взять меня с собою в
Аксу; он обещал отправить меня либо через Яркенд, Тибет и Кашмир в Мекку,
либо, если улыбнется счастье, через Комул в Биджинг (Пекин), но Хаджи Салих
отговаривал меня, ссылаясь на чересчур дальнее расстоя-ние и на слишком
маленький капитал, имевшийся в моем распоряжении. "Ты, может быть, и дойдешь
до Аксу, пожалуй и до Комула, - говорил он, - потому что там есть мусульмане
и братья, готовые воздать тебе должные почести как дервишу из Рума, но
дальше все наводнено одними черными неверными; они если и не помешают тебе
идти, то и не дадут ничего. Идя через Тибет, ты, может быть, и найдешь
попутчиков из Кашгара и Яркенда, но я не могу взять на себя ответственность
и везти тебя с собою в Коканд, где все в страшном беспорядке из-за недавней
войны. Коканд тебе надо увидеть, приезжай туда, когда все успокоится, а в
данный момент тебе лучше всего вернуться через Герат в Тегеран вместе с
попутчиками, которых мы тебе нашли".
Слова моего благородного друга сильно подействовали на меня, и тем не
менее я еще несколько часов боролся со своим первоначальным решением.
Путешествие по суше в Пекин через древние земли татар, киргизов, калмыков,
монголов и китайцев путем, на который не отважился бы даже Марко Поло, было
в самом деле грандиозно! Однако голос благоразумия шептал мне: пока
довольно! Мысленно я бросил взгляд на расстояние, которое осталось позади, и
увидел, что даже теперь у меня нет предшественников ни в отношении длины
пути, ни в способе его преодоления; тогда я сказал себе, что было бы
прискорбно пожертвовать уже накопленным опытом, как он ни мал, ради опасной
и неопределенной цели. Мне всего 31 год, думал я, у меня еще все впереди, а
теперь лучше вернуться. Хаджи Билал пошутил, что у меня не хватает мужества;
может быть, европейс-кий читатель согласится с ним, но местный опыт научил
меня, что в данном случае нельзя пренебрегать турецкой пословицей: "Лучше
яйцо сегодня, чем курица завтра".
Мои приготовления к отъезду были уже в полном разгаре, когда эмир
торжественно въехал в город; об этом событии было объявлено за несколько
дней, и множество народа собралось на Регистане, сам же въезд не
ознаменовался особой пышностью. Процессию открыло около 200 сарбазов,
натянувших поверх *[167] *нескладных бухарских халатов какие-то изделия из
кожи, по каковой причине они стали называться регулярными войсками, сзади
них ехали всадники со знаменами и литаврами, сам же эмир Музаффар ад-Дин и
его сановники в белоснежных тюрбанах и широких шелковых одеждах всех цветов
радуги походили скорее на женский хор в опере "Навуходоносор", чем на
татарс-ких воинов, и лишь свита, в составе которой выделялись несколь-ко
кипчаков с характерными монгольскими чертами лица, воору-женных стрелами,
луками и щитами, напомнила мне, что я в Туркестане. День въезда эмир объявил
народным праздником, и по этому поводу на Регистане поставили несколько
гигантских котлов, в которых готовили царский плов. В каждый котел клали
мешок риса, трех разрубленных на куски баранов, огромную сковороду бараньего
жира, из которого у нас сделали бы пять фунтов свечей, и небольшой мешок
моркови. Так как плова давали сколько угодно, все ели и пили отважно.
На другой день был объявлен арз, или публичная аудиенция. Я
воспользовался случаем, чтобы представиться эмиру в сопро-вождении своих
друзей, и был очень удивлен, когда при входе во внутренний арк нас остановил
мехрем и сообщил, что бадевлет (его величество) желает видеть меня одного,
без спутников. Не только я, но и мои друзья заподозрили недоброе. Я
последовал за мехремом, целый час меня заставили ждать и ввели затем в одну
из комнат, которые я уже ранее осматривал. Эмир возлежал на красном суконном
матраце в окружении рукописей и книг. Я быстро собрался с духом, прочитал
короткую суру с обычной молитвой за здравие государя и, произнеся "аминь",
которому вторил эмир, не дожидаясь разрешения, сел рядом с повелителем. Мое
смелое поведение, вполне соответствовав-шее, впрочем, званию дервиша,
удивило эмира. Я давно разучил-ся краснеть и потому спокойно выдержал
пристальный взгляд эмира, который хотел, очевидно, смутить меня.
– Хаджи, ты, как я слышал, приехал из Рума для того, чтобы посетить
могилу Баха ад-Дина и других святых Туркестана.
– Да, таксир (мой повелитель), но вместе с тем и для того, чтобы