Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
том, что мы - беглые рабы и пробираемся на родину, в свою еретическую
Персию. Он приказал нам следовать со всеми пожитками за ним в крепость, где
нас допросит сам губернатор. Можете себе представить, как меня удивило это
подозрение. Трое моих коллег, физиономия и язык которых явно выдавали их
происхождение, вовсе не тревожились, и действительно их скоро отпустили. Со
мною они возились дольше. Но когда я увидел, что они силой хотят отнять у
меня моего осла, мною овладело бешенство, и, перемешивая татаро-тюркский
диалект с константинопольским, я совал им свой паспорт и, горячась,
требовал, чтобы они показали его бию (губернатору) или провели к нему меня
самого.
Привлеченный поднятым мною шумом, подошел топчибаши (начальник
артиллерии) крепости, перс по рождению, взлетевший на свой нынешний пост из
рабов, и зашептал что-то на ухо дерьябеги. Затем он отвел меня в сторону и
рассказал, что сам он из Тебриза, это его родной город, не раз бывал в
Стамбуле и сразу узнает человека из Рума. Он заверил меня, что я могу быть
спокоен, со мною и моим имуществом здесь ничего не случится, но все
иностранцы обязательно подвергаются обыску, потому что освобожденные рабы
должны платить здесь, на границе, два дуката пошлины, а они, чтобы избежать
этого, пускают в ход всякого рода переодевания. Вскоре вернулся слуга,
ходивший показывать мой паспорт губернатору; он вернул мне его с пятью тенге
в придачу, подаренными бием, хотя я и не просил у него ничего.
Поскольку Керки - пограничная крепость и, так сказать, ключ к Бухаре со
стороны Герата, опишем его подробнее. Как я уже говорил, укрепления делятся
на две части. Цитадель на правом берегу очень мала, в ней четыре пушки, и в
мирное время там живут несколько стражников. Сама крепость на левом берегу
представляет собой построенный на возвышении замок, окру-женный тремя
стенами и насчитывающий, как я слышал, 12 чугунных и 6 медных пушек. Стены
земляные, но довольно крепкие, особенно нижняя, в 5 футов шириной и 12
высотой. Вокруг крепости лежит городок, в котором 150 домов, 3 мечети,
караван-сарай и небольшой базар; он также обнесен добротной стеной и
глубоким рвом. Жители, узбеки и туркмены, зани-маются отчасти торговлей, но
больше земледелием. Вблизи городской стены находится могила знаменитого
имама Керхи, написавшего много трудов по экзотике. Провинция Керки
начи-нается неподалеку от Чарджоу и тянется по берегам Оксуса и каналов этой
реки до перевоза Хаджи-Салих (неправильно *[174] *называемого Хойя-Салу).
Местность населена туркменами-эрсари, это единственное племя, которое платит
дань эмиру, чтобы обезопасить себя от враждебных действий других племен.
Преж-де бухарский эмир имел владения и по другую сторону Оксуса, но
победоносный Дост Мухаммед-хан отнял их, так что теперь у эмира, кроме
Чарджоу и Керки, ничего не осталось.
К великому моему огорчению, я услышал, что Молла Земан, предводитель
каравана, идущего из Бухары в Герат, прибудет сюда только через 8-10 дней. Я
счел за лучшее не провести это время в Керки, и поехать к туркменам и в
сопровождении Молла Ишана отправился к племенам кызыл-аяк и хасанменекли^107
, среди которых было несколько мулл, видевших меня в Бухаре в обществе
друзей. Туркмены-эрсары, переселившиеся сюда только около 200 лет назад с
Мангышлака и 40 лет назад признавшие власть Бухары, мало что сохранили от
националь-ного характера туркмен. Их можно назвать только полуко-чевниками;
большая часть их обрабатывает землю, но даже те, кто занимается
исключительно скотоводством, утратили дикий характер, а вместе с ним и
исконные добродетели своих соп-леменников. В своем стремлении цивилизовать
их Бухара отоб-рала у них меч и лишила честного простодушия, дав взамен
Коран и религиозное лицемерие. Никогда не забуду сцен, ко-торые я наблюдал в
доме моего хозяина, одного из самых уважаемых туркменских ишанов. Хальфа
Нияз унаследовал святость, знания и почет от своего отца. У него был текке
(монастырь), где, по примеру Бухары, получали образование несколько групп
учеников. К тому же он получил еще изн (разрешение) из Мекки читать
священные стихи (касыде - и шериф). При чтении он обычно ставил чашу с
водой, куда сплевывал по окончании каждого стиха. Эти плевки, в которые
проникла святость текста, продавались затем всем желающим как
чудодейственное лекарство. Только одна туркменская черта сохранилась у
эрсари: любому чужаку они оказывают госте-приимство, все равно, живет он у
них один день или год, потому что во всем Туркестане, за исключением
таджиков, еще не-известна пословица: "Hфte et poisson, en trois jours
poison"^108 .
Я ездил со своим хозяином также к Мазари-Шерифу (Святой могиле),
которая находится в двух днях пути от его овы и в четырех-пяти днях от
Керки, а от древнего Балха всего в пяти часах пути. Так как утверждают, что
это могила Али, она считается во всем Туркестане важным местом
паломничества. Чудотворная могила Шахи Мердана (Короля героев, т.е. Али),