Путешествие по Средней Азии
Шрифт:
узбек заметил, что даже френги (англичане) - "да простит ему господь его
прегрешения!" были бы лучше нынешнего мусульманского правительства. Он
прибавил, что еще помнит некоего Хаким-баши (Муркрофта?), умершего в доме
его дяди еще во времена эмира Хайдара; он был искусный чародей и хороший
врач и, если бы захотел, мог бы разбогатеть, при всем том он был
непритязателен и снисходителен ко всем на свете, даже к женщинам. Я
расспрашивал у нескольких человек о смерти этого путешественника, и все
говорили мне, что он умер от лихорадки; это и в самом деле более вероятно,
чем рассказы о его отравлении.
Андхой насчитывает в настоящее время около 2 тысяч домов, которые
составляют город, и около 3 тыс. юрт, рассыпанных по окрестностям и в
оазисах пустыни. Часто жителей определяют в 15 тыс., это большей частью
туркмены-алиели с примесью узбеков и небольшого числа таджиков. Андхой, так
же как и Хулум, Кундуз и Балх, издавна представлял собой самостоя-тельное
ханство, но из-за своего местоположения на главной дороге, ведущей к Герату,
в большей степени, чем последние, подвергался нападениям эмиров бухарского и
афганского. Он процветал до 1840 года. Находясь под главенством Бухары, он
вынужден был тогда сопротивляться победному продвижению к Оксусу
Яр-Мухаммед-хана, который осаждал город в течение четырех месяцев, затем
взял его штурмом, разграбил и разрушил до основания, превратив в груды
мусора. Большая часть жителей, не успевшая бежать, погибла под мечами
безжалостных афганцев. Нынешний правитель, Газанфар-хан, во избежание
полного крушения бросился в объятия афганцев и сделал тем самым своими
злейшими врагами, с одной стороны, Бухару, с другой - соседний Меймене. Во
время нашего пребывания в Андхое он вместе с балхским сардаром участвовал в
битве, причем оба потерпели поражение от маленького Меймене.
Между тем в нашем караване царил страшный беспорядок. Везир,
намеревавшийся в отсутствие хана разбогатеть, взимая огромные пошлины, успел
уже поссориться с керванбаши. Пере-бранка скоро перешла в буйную драку, а
так как жители взяли сторону каравана, они быстро вооружились и были готовы
на крайности. К счастью, хан, человек очень добрый, вернулся из своего
похода, сгладил противоречия, снизив назначенную везиром чрезмерную плату, и
простился с нами, посоветовав соблюдать осторожность в пути, так как
туркмены, пользуясь нынешней политической сумятицей, рыщут по дорогам *[181]
*большими группами. Нас это нисколько не пугало, так как в Андхое наш
караван удвоился и нам нечего было бояться нападения разбой-ников.
Поэтому в тот же день к вечеру мы отправились в путь и остановились в
Екетуте, в часе езды от Андхоя, где было назначено место сбора. Ночью мы
двинулись в дальнейший путь, и следующая наша станция была на берегу ручья,
который течет от Меймене; его русло в некоторых местах очень глубоко, а по
берегам густо растут деревья. От Андхоя до Меймене считают 12 миль, два дня
ходьбы для верблюдов. Мы уже проехали четыре мили, и проделать оставшиеся
восемь миль не составляло бы труда, если бы нам не надо было тайком миновать
Хайрабад, а к утру непременно дойти до окрестностей Меймене. Хайрабад как
раз в то время был афганским, и керванбаши был прав, опасаясь приближаться к
нему, потому что даже в мирное время афганцы не прочь взять пошлину разбоем.
Можно представить себе, как обошлись бы военные власти с караваном, попади
он им в руки. Нескольких жителей Хайрабада, которые были в караване и при
приближении к родному городу захотели расстаться с нами, принудили
продолжить путь, страшась измены, так как, если бы афганцы нас обнаружили,
они не замедлили бы все конфисковать. Хотя несчастные верблюды были очень
тяжело нагружены, мы шли без остановок с 12 часов дня до 8 часов следующего
утра; и велика же была наша радость, когда на следующее утро мы благополучно
прибыли в ханство Меймене. Впрочем, на этом последнем переходе можно было
ожидать препятствий не только от людей, но и вследствие природных
трудностей, потому что приблизительно в девяти милях от Андхоя местность
становится холмистой и по мере приближения к Меймене холмы превращаются в
настоящие горы. Кроме того, нам еще пришлось преодолеть небольшую часть
Баткана, боло-тистой местности, где, несмотря на жаркое время года, во
многих местах стояла глубокая грязь, доставлявшая много страданий верблюдам
и нашим ослам. Я ехал на бойком ослике, но, так как его ножки слишком часто
увязали, он в конце концов устал подниматься, и только после долгих криков,
упрашиваний и понуканий мне удалось заставить валаамову ослицу подняться с
мягкого ложа и встать на ноги.
Мы расположились у подножия небольшой цитадели, на-зываемой Аккале, в
четырех часах езды от Меймене. Керванбаши подарил хаджи двух овец, чтобы
отблагодарить бога за благо-получное избавление от опасности. Мне как
старшему поручили разделить подарок; мы целый день ели вместо хлеба
баранину, а вечером все вместе спели телькины, которые я велел сопровож-дать
зикром, т.е. во всю глотку прокричали две тысячи раз: "Йа-ху! Йа-хакк!"