Путешествия к американским берегам
Шрифт:
Вползя с 32° мороза в кажим, 21/2 сажени в квадрате и с лишком 40° тепла, вскоре после обращения его из бани в гостиную, набитый по крайности 40 человеками мужчин, оканчивавших свой туалет, у меня захватило дух от едкой жидкости, которой туземцы недавно мылись, – я был еще новичок. Первое движение было лезть назад, но образумленный толмачом, что не найду удобнейшего места, просил открыть светлый люк и очистить для нас одну сторону. Тумачугнак, вступивший в должность посредника, напрасно передавал мое желание сидевшим на лавках такаяксанцам: они, как впоследствии, смеясь, рассказывали, нарочно хотели узнать, что за русский тойон, которым их стращали в Нулато. Взвилась нагайка [54] , и вмиг правая сторона опустела. Скинув парки, по узкости лавок мы расположились на полу и
54
Первый шаг во всем и везде труден. В Михайловском редуте, из рассказов о прежних действиях отрядов, мы увидели, сколь неблагоприятно для нашего влияния в этом крае всегдашнее панибратство отрядных начальников с туземцами и подарки, рассыпаемые ими без разбора всем жителям. Улукагмюты прямо говорили, что русским запрещено наказывать их за дерзости и что при случае убийства достаточно заплатить по 20 бобров за каждую русскую голову. С малыми средствами, которые мы имели, продолжая дарить туземцев за каждую маловажную услугу, не далеко привелось бы уйти, и потому мы решились придерживаться весьма верного взгляда на общественный характер туземцев Ф. П. Врангеля, который в инструкции Глазунову при первоначальном обозрении Квихпака в 1834 г. изъясняется так: «Ты, я думаю, заметил, что, когда их о чем просишь, они не соглашаются, и потому следует показать твердость».
Промерзнув до костей в течение последних четырех суток, когда мы несколько отогрелись, нас стал одолевать сон. Двоим я позволил заснуть; третьего для развлечения послал варить; сам расположился на карауле: нельзя было слепо довериться жителям, которые дважды покушались на истребление наших отрядов. Так, в 1839 году на этом жиле такаяксанцы едва не зарезали Дерябина, остававшегося по отсутствию Малахова в редуте; Дерябина спасло присутствие духа: видя, что пришедшие под видом торговли потянулись за ножами, он, не имея приказания обороняться прежде действительного нападения, разогнал туземцев, бросив несколько патронов на тлевшееся пепелище. Так в 1842 году, единственно силе и отваге ярославца Дмитриева одолжен сохранением транспорт, шедший с товарами в Нулато.
По службе удавалось мне не спать ночи по две и в разъездах против вольницы Талышинского ханства, и под берегом столицы наших колоний, но никогда я не чувствовал такого изнурения. Наконец, принесена варя, сон прошел в еде и разборке некоторых вещей. Вечерело, надобно было ладить ночник. Жители весь жир приели на бывших игрушках. По счастью, прибывший Мускуа дал кусочек белужьего. От полотенца оторвали на светильню, и туземцы подползли к нам с разными работами.
В 2 часа пополудни к отставшим нартам мы послали на помощь 5 человек туземцев, дав им свои парки. Около 5 часов один из них воротился с ознобленным226 носом. В половине 7-го прибыл к жилу Т. Глазунов с нартой. На спрос, где остальные, он отвечал, что, расставшись в полдень, он шел на говор людей и, повстречав посланных нами туземцев, был приведен ими. Глазунов ознобил у обеих ног пальцы и пятки. В половине 10-го явился Баженов с уведомлением, что собаки встали и команда, выбившись из сил, едва ли будет в состоянии держать в ночь огонь. У него оказались слегка познобленными кисть левой руки и большие пальцы ног. Баженов оставил нарты в прибрежном лесу, стало быть, не более как за милю до спуска. Ртуть замерзла, но туземцы не отказались от помощи, и 7 человек с четырьмя нарточками отправились к транспорту.
К полуночи мы все соединились. Шмаков поморозил большие пальцы ног. Следовало ли замечать старосте, что, растянув транспорт, он подвергал его гибели? Испытав на себе все трудности похода, я знал желание каждого добраться до жилого места. В последнюю ночь все просидели пред огнем, не имея возможности просушить обувь и парки; с одной стороны жгло, на другую в то же время садился иней. Распределя время для смены часовых, около 2 часов за полночь мы успокоились.
11 января. Ясно; N тихий; ртуть замерзла.
Дневали. Вольное, но ласковое обращение с проводниками и отличие, оказываемое главнейшим торговцам, скоро приобрели мне расположение туземцев. За подарки, полученные нами вчера, мы ныне отдарили сообразно; при этом случае перепало по листу табака и гостям такаяксанцам.
Намереваясь, отдохнув в Нулато, сделать поиск к Коцебу-зунду, ныне приобрели две туземные нарточки, удобность и легкость которых видели на самом деле.
12 января. Поутру -31,5°, SW тихий, ясно; ввечеру -20,75°, тихо.
Дневали. Утро было посвящено торговле или, правильнее, мене. И у инкиликов, как у народа канг-юлит, существует обыкновение одаривать незнакомца, впервые посетившего их жило; третьего дня мы получили подарки, ныне приносили для продажи. Зная, что в Нулато не успели сделать достаточных запасов, я покупал все: одно для собак, другое для продовольствия команды. Узнав нашу нужду в легких ходовых парках для весеннего похода, тароватые туземцы продали с себя две еврашечьих и одну выхухолью.
После обеда я посетил Тумачугнака в его зимнике. Племя инкиликов, проживающих по Квихпаку от устья Чагелюка до Нулато, усвоив одежду приморцев, бисера не носит. Со всем тем, в оборотах с верховыми племенами бисер составляет главнейшее их богатство: 155 печатных сажен бисера, сосчитанные мной у Тумачугнака, по его словам, должны доставить ему столько же бобров первого сорта. Это справедливо, но при основании постоянного нашего заселения в Нулато становится трудно местным жителям сбывать свой бисер верховым. Вот главнейший и единственный предлог неприязненности, которую питают к нам улукагмюты: отстраняя их от торговли, мы обязаны доставить им или указать другие способы к существованию. От благосостояния туземцев зависит процветание самой Компании.
Как ни жалко было мне расстаться с Глазуновым, одним из скромнейших и усерднейших моих сподвижников, взятых из Ново-Архангельска, но по слабости его здоровья я вынужден был дозволить ему возвратиться в редут. Шмакову тоже надлежало для излечения ног провести несколько дней на месте. Оба поручены на пропитание семье Тумачугнака и одному из племянников Игудока, по имени Мантака («Перчатка»), показавшему во многих случаях особенную приверженность к русским.
Считая это жило и Кххальтаг («Чавычье»), расположенное в миле к низу, своим запасным провиантским магазином, нам следовало задобрить жителей. Ввечеру поили старух и домовитых хозяек чаем с сахаром и сухарями. Все розданные кусочки сахара спрятаны для детей, которых папеньки и маменьки, дикари, балуют, как нигде. Впоследствии сколько раз мне удавалось принимать лучшие пушные промыслы за кусок сахара или другую какую безделицу, приглянувшуюся малютке. Разумеется, с нашей стороны сахар был только дополнением того, чего стоил промысел.
Несмотря на тесноту, туземцы для увеселения нашего в оба вечера пели и плясали.
13 января. Поутру -25,5°, тихо, малооблачно; ввечеру -21°; морок227.
К 9 часам утра мы были готовы выступить в поход, как схватились двух топоров, которые оставались на дворе для колки дров. Ни угрозы, ни просьбы не помогали к отысканию вора. Объявив, что если при возврате транспорта не будет возвращена покража, то взыщется по ценности со всех жителей поголовно, мы отправились, но не успели отойти четверти мили, как Мускуа, догнав, объявил, что один топор отыскался. Староста с толмачом взяли похищенную вещь у старика, на которого показала жена. Другой топор привезен в Нулато по весне.
Чувствуя себя не очень здоровым и надеясь побывать в Хоголтлинде для астрономического определения места, я не замечал по компасу плес реки. Ночевали на правом берегу, милях в 6 от жила.
14 января. Поутру -22,35°, малооблачно, NNO умеренный; ввечеру -14°, облачно; в ночь мелкий снег.
В этот день мы прошли миль 11; ночевали также на правом берегу, в виду кормовых барабор такаяксанцев, проживающих по озерам, рассыпанным по тундре левой стороны Квихпака. Двух обессилевших собак вынуждены были бросить на дороге, но одна, отдохнув, воротилась в Хоголтлинде и была взята транспортом при возврате, другая дотащилась позади нарт до Нулато и впоследствии служила нам одной из лучших тягловых собак.
15 января. Утро -13°, пасмурно, снег, SSW тихий; ввечеру -21°, NN тихий.
Пройдя около 5 миль от ночлега, мы подошли к небольшому жилу Хуликата, прозванному от русских Шаманово; жители, как соседи нашего нулатовского заселения, вышли к нам навстречу и просили ночевать: туземец никогда не проедет жила, если бы даже оно было в виду того, с которого он отправился, – таково обыкновение. Нетерпение окончить поход понуждало меня с одной нартой отправиться далее, другие оставлены были для отдыха и обеда.