Пять баксов для доктора Брауна
Шрифт:
Снизу голос Хэннена потребовал, чтобы матрос Саммерс шевелил кормой.
Закусив губу чуть не до крови, искатель приключений полз дальше. Португалец за это время успел пристропить блок, опустить его в длинный лаз на марсе и направиться назад. Проклятый блок висел перед самым носом. Ванты, сходящиеся к мачте прямо под марсом, сузились настолько, что даже ноги не расставить для устойчивости. Чтобы отцепить привязанный к поясу конец линя и просунуть его в блок, нужно было отцепить от вант одну руку, а это... в общем, это было никак невозможно.
– Боже мой! – сказал Д.Э. и зажмурился, изо всех сил прижимаясь к веревкам.
–
– Еще чего, – пробормотал Д.Э. Саммерс и покрепче вцепился в снасти. – Дурак я, что ли, совсем?
Ванты задергались сильнее. Спина взмокла.
– Deixe-lin, Nelly! – хмыкнули рядом.
Д.Э. открыл глаза, увидел матроса, во второй раз поднявшегося на ванты, но снасти не выпустил. Португалец выковырял линь из вспотевшей руки искателя приключений, пропустил через блок и отправился обратно.
За свои пятнадцать лет Джейк Саммерс слышал о себе много всякого. И про голову, и про руки, и про то, как он выглядит, и обещали разное, но Хэннен перещеголял и похоронного церемонимейстера с его красноречием, и обоих братьев Лароз вместе с их визгливой мамашей, и учителя в школе, и всех клиентов скорбного заведения, когда-либо выражавших свое недовольство. Будущее сделалось угрожающим.
Искатель приключений попробовал шагнуть вниз, чуть не намочил от ужаса штаны, нырнул лицом в локти. Он болтался на вантах, как... Хэннен сказал, как, но ветер милостиво унес это сравнение в океан.
Везучий парень Д.Э. получил, наконец, возможность жить той жизнью, о которой мечтал, читая романы.
Представьте: попутный ветер. Корабль на всех парусах бороздит океанские просторы. А вот и сам Джейк Саммерс, легкий и ловкий, лезет на фок-мачту. Синеет бескрайнее небо над головой. Слышатся редкие вскрики чаек, расправляющих белоснежные крылья в глубине беспредельной синевы...
Ну да, ведь почти точно! Небо над головой синело – не придерешься. Море шумело.Синел горизонт. Чайки совершенно по правилам вскрикивали и парили над волнами. И даже мачта было той самой, фок-мачтой. Не по правилам был только матрос Саммерс, которого еле-еле хватило на то, чтобы открыть глаза.
Внизу бесновался старший помощник. Совсем близко пролетела чайка, неромантично уронив свой птичий подарок.
Это же надо, какая чепуха лезла в голову! «Стройный, крепкий матрос, весело насвистывая, драит палубу. Пахнет морем и нагретой на солнце древесиной. Свежий ветер треплет волосы. Впереди вся жизнь и тысяча приключений... Что ж это вы, мистер Саммерс, не рады?
Роскошную шляпу за три доллара сорвало и унесло в океан. Ветер растрепал волосы – черта с два уберешь с глаз. Солнце, выражаясь романтическим языком, гладило щеки. Висок щекотала струйка пота. Почесаться не было никакой возможности.
С палубы кричали в несколько голосов. В носу кололо. В глазах щипало. Налетевший порыв ветра наклонил мачту еще больше. Сначала в одну сторону, потом в другую. Взмокшая рука дрогнула, сорвалась и искатель приключений грохнулся бы ко всем чертям, не ухватись он судорожно за снасти. Ванты задрожали в третий раз.
– Desce, entendeu?
Джейк кивнул. Марсовый похлопал по вантине. Д.Э. замотал головой. Матрос попробовал отцепить его пальцы от веревки. Джейк сжал руки, сцепил ноги и не двинулся с места. Марсовый покачал головой,
По небу бежали облака. Становилось прохладно.
Спрыгнувшего на палубу искателя приключений встретил дружный хохот. Смеялись матросы, показывая на него пальцем. Смеялся капитан. Ржал, запрокинув голову, первый помощник. Язвительно улыбался гарпунер. Короче говоря, леди и джентльмены, если вам почему-либо захочется узнать, как там в аду, попробуйте поставить себя на место Д.Э.
– Марсовый из тебя – как из ночной посудины кадило! – высказался Хэннен, отсмеявшись. – Пойдешь в палубную команду. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Глава четырнадцатая,
в которой шумят волны и ветер, с бортов долетают мелкие брызги, М.Р Маллоу производит некоторые вычисления
Усталый как собака, отупевший от окриков и пинков, каютный юнга Маллоу ел жалкий ужин в компании стюарда Чаттера. Лицо которого выражало еще больший скепсис, чем утром.
Вечернее меню китобоя «Матильда»:
Тушеный горох
Жесткая дрянь, отдаленно напоминающая мясо
Кусок хлеба
Чашка кофе со вкусом бочки
М.Р. успел:
– вычистить капитанские сапоги,
– получить за работу затрещину,
– убраться в офицерской каюте,
–в кают-компании,
–в каюте первого помощника
–и второго тоже,
– набить табаком трубку капитану,
– надраить медные ручки на дверях и каютном компасе,
– навести чистоту в капитанском гальюне,
– получить приказ принести бренди капитану.
Дюк обегал всю палубу, но так и не нашел, где это. Получил по зубам от капитана, добавочную затрещину от Чаттера, и, наконец, грохнулся на трапе, по дороге в каюту, куда направлялся уточнить насчет бренди, чудом не сломав себе шею. Чаттер выразительно смолчал и отправился за бренди лично. Дюк вытер нос ладонью: вымазался по самые брови. То есть, по самые поля своего синего «морского» шлема. Трюмной пылью, пятнами протухшего жира (протискивался между бочек), ваксой и керосином. Шлем, улучив минутку перед ужином, торопливо сунул на дно сундука, к саквояжу. Бедный «Морской резерв». Японские бумажные платки тоже вряд ли стоило вытаскивать.
Перед глазами качалась туда-сюда длинная деревянная подставка, висящая над столом, с каждой стороны которой была привинчена керосиновая лампа. Провожая глазами это движение, юнга почувствовал, что что-то с ним, кажется, не так. Еще через минуту он понял, что не так решительно все, вышел на палубу и море поглотило то, что было ужином М.Р. После этого оказалось, что держаться на ногах он больше не может и каютный ушел умирать на койку.
Д.Э. в это время пытался смириться с ароматами кубрика. От духоты трещала голова. Под набитым соломой матрасом отчетливо ощущался прекрасный твердый дуб. Искатель приключений вздохнул, подобрал ноги, и перевернулся на другой бок. Деревянная переборка скрипела и стонала, о борт плескалась вода. Когда он уже почти уснул, раздался звон колокола, означавший «восемь склянок». Настала полночь: матрос Саммерс должен был стоять свою первую вахту. Швыряемый качкой туда-сюда, спотыкаясь на каждом шагу, поднялся он на палубу, стараясь делать это как можно быстрее. Скула распухла: первый помощник имел насчет «быстрее» собственное мнение.