Пятьдесят на пятьдесят

Фрэнсис Феликс

Не думаю, что у него отобрали бы лицензию. Но очевидно, что дед испугался не на шутку.

— Но дитя, которое носила в себе Триша, это действительно был ребенок от дедушки? — спросил я.

— Да, — ответила она и открыла глаза. — Думаю, да.

— Ты в этом уверена? — не отставал я.

— Уверена, — ответила она. — Я и раньше подозревала, до того, как она призналась. Месяцами твердила Тедди, что лучше б мы жили без нее, но он и слышать не желал. Вообразил, что влюблен в нее. А потом как-то утром, после того, как Триша сказала,

что это он отец ребенка, входит в гостиницу, где мы остановились, и говорит, что между ними все кончено. Ну и после так спокойно говорит мне, что он задушил эту маленькую сучку.

Я смотрел на нее с ужасом и недоумением.

— Но почему тогда отец убежал? Ведь он ее не убивал.

— Потому, что я велела ему, — спокойно ответила она, словно не видела в этом ничего необычного.

— Но почему?

— Чтобы Тедди не арестовали за убийство.

— Но почему вы не пошли в полицию?

— Потому, что тогда мы бы разорились, — ответила она. — На что бы стали жить, если б дед твой оказался в тюрьме?

«До чего же преданная, практичная, умная жена», — подумал я. Она не только сообразила, что не надо идти в полицию и сообщать, что муж признался в убийстве невестки, она настояла, чтобы единственный сын ее бежал, понимая, что тогда в убийстве обвинят его. И все это ради материального благополучия.

Возможно, именно ей пришла мысль удушить «маленькую сучку». На что она постоянно намекала Тедди, говоря, что лучше б ее здесь не было? Вполне вероятно, что дед намек понял.

А отец бежал на край света, навсегда открестился от властной и волевой матери, готовой пойти на все, лишь бы спасти своего мужа-тирана от правосудия. Неудивительно, что при встрече в Аскоте он ни разу не спросил меня, как она поживает.

— Ну а я? Почему отец не забрал меня с собой? — гневно воскликнул я.

— Он хотел, — ответила она. — Но я тебя ему не отдала. Сказала, что ему не справиться, а мы с дедом можем позаботиться о ребенке. Тут он начал говорить, что непременно вернется за тобой, но я сказала ему, чтобы проваливал и не смел больше появляться. Чтобы забыл о твоем существовании. Так лучше для всех.

— Но только не для меня, — ответил я, с трудом сдерживая ярость.

— Ничего подобного. Так было лучше для всех нас. — Она произнесла эти слова с непоколебимой уверенностью. — И я решила, что уж определенно лучше для меня.

Словно нож мне в сердце вонзила. Как могла эта женщина навсегда вычеркнуть отца из моей жизни? Разве он это заслужил? Ведь он не сделал ничего плохого. И как она могла молчать так долго? Наверное, просто потому, что считала: так будет лучше для нее.

Только вчера днем я сидел в часовне крематория в Слоу, и сердце мое было переполнено горечью и злобой. Теперь же я был полностью раздавлен. Я пренебрег правом и возможностью оплакать отца как подобает, считал, что это он отнял у меня счастливое детство. Как же я заблуждался!

Я встал. С меня довольно, я не желал больше

ничего слышать. Стоял и смотрел на нее сверху вниз, на эту хрупкую больную восьмидесятилетнюю женщину, разрушившую жизнь нескольких близких ей людей.

Они с дедом вместе растили и воспитывали меня с младенчества, дали мне дом, пусть я и не был там особенно счастлив. Я любил их, доверял, верил, что все, что они говорят, правда, а потом вдруг выяснилось, что это был целый клубок, сложное переплетение лжи и предательства.

Не оборачиваясь, я направился к двери и ушел.

И никогда больше, ни разу, не навещал ее.

Глава 21

Из дома престарелых я отправился прямиком на скачки в Лестер, но после не мог припомнить ни единого момента из этого своего путешествия. Слишком уж занята была голова тем, что только что довелось услышать, и я пытался как-то осмыслить и принять все это.

Ведь и прежде в глубине души я надеялся, что не являюсь сыном убийцы. Зато теперь выяснилось, что являюсь внуком. Долгие годы я простоял рядом с дедом на ипподромах, работал его помощником. И не знал страшной тайны, которую он скрывал от меня вместе с бабушкой. Они не принадлежали к тому разряду близких родственников, которые бросаются на помощь в критические моменты жизни. Нет, именно они были архитекторами всех моих несчастий.

Чисто автоматически, как на автопилоте, я припарковал «Вольво» и начал выгружать оборудование. Достал наше табло с надписью «ДОВЕРЯЙ ТЕДДИ ТЭЛБОТУ» вверху. Перестал работать, выпрямился и долго смотрел на этот предмет. Просто смешно, но мне хотелось плакать. Доверяй Тедди Тэлботу, он непременно разрушит твою жизнь.

Я вкатил тележку с оборудованием в букмекерскую зону и увидел, что Лука с Дугги уже меня ждут.

— Ну, как обстоят дела с малолетними правонарушителями? — осведомился я. — Как все вчера прошло?

— Прекрасно, — ответил Лука. — Мы все подготовили.

— Думаешь, они справятся? — спросил я.

— Должны, — сказал Дугги. — И никакие они не правонарушители.

Я улыбнулся. Мне нравился этот парень, готовый постоять за своих.

— И потом, — добавил он, — я сказал им, что вы страшно подлый и мстительный ублюдок и найдете их среди ночи, если они посмеют потратить бабки на наркоту.

Он смотрел на меня и улыбался. Я так и не понял, шутит он или нет.

— Ладно, — ответил я после паузы. — Будем надеяться, что всех заявленных лошадей не снимут со старта в последний момент.

— Ну а ты как? — спросил Лука. — Хорошо провел день?

— Нет, — ответил я, но в подробности вдаваться не стал.

— Что-то с Софи? — спросил он.

— Нет. С Софи все в порядке, — ответил я. — Просто пришлось улаживать кое-какие старые семейные дела. Так что беспокоиться не стоит.

Он вопросительно взглянул на меня, но я объяснять не стал.