Рабы Парижа
Шрифт:
Маскаро приказал ему не спускать глаз с Поля. Свозив его к Мартен-Ригалу пообедать, он на обратном пути привез Поля к себе, предложил переночевать у него, вместе скоротать время.
Утром доктор встал часов в одиннадцать и уже предвкушал роскошный завтрак, который их ожидал, как слуга доложил, что пришел дядюшка Тантен.
Поль покраснел от злости и выскочил в приемную к старику.
— А-а, наконец-то я смогу с вами посчитаться! — закричал он.
— Посчитаться? — удивился тот.
— Не станете же вы утверждать, что не по вашей вине эта сумасшедшая Лупиас посчитала меня вором?!
Тантен пожал плечами, а Ортебиз расхохотался.
Поль смутился. Он понял, что теперь, когда он стал своим человеком в этой милой кампании, его выходка была явно неуместна. Он отвернулся и замолчал.
— Даже если мой приход вам и не по вкусу, то я должен сообщить, что меня прислал патрон, — заговорил Тантен.
— Значит есть новости? — спросил Ортебиз.
— Мадемуазель Мюсидан лучше, маркиз Круазеноа может приступать к выполнению своих намерений, но появилось обстоятельство, заставляющее ускорить наши действия.
Да, еще… Патрон просит Поля не покидать вас. Взять свои вещи из гостиницы и перебраться пока к вам.
При этом доктор скривился. Тантен, заметив это, поспешно добавил:
— Разумеется, на время. Мне приказано подобрать ему квартирку и меблировать ее соответственно. Чтобы молодому человеку можно было жить в ней, не компрометируя себя.
Поль не подал виду, что это предложение доставило ему удовольствие. Иметь свою квартиру, свою обстановку!…
— Надеюсь, дорогой Тантен, вы выполнили все поручения? Садитесь с нами завтракать, — предложил доктор.
Но старик покачал головой.
— Спасибо, но я уже позавтракал. А дело герцога Шандоса не терпит… Мне необходимо увидеть Перпиньяна.
Незаметно для Поля он сделал знак Ортебизу выйти. В передней он тихонько сказал ему:
— Не спускай глаз с этого молодчика. Завтра я сменю тебя. И главное, продолжай его накручивать.
— Будь спокоен, все будет в порядке.
Перпиньян, к которому так спешил Тантен, был довольно популярен в Париже.
При рождении он получил имя Исидора Крошто. Но почему-то присоединил к нему название города, в котором родился. В сорок пять лет, будучи главным поваром довольно большого ресторана, он был пойман на мошенничестве и осужден на три года.
Сидя в тюрьме, он не терял время попусту, и обдумал план, который на воле привел в исполнение.
Через неделю после возвращения из тюрьмы, он дал объявления во все дешевые газеты и листки Парижа:
"Справки, розыски и наблюдения! Каждому хоть один раз в жизни, необходим свой агент для секретных поручений! Розыск должников, скрывающихся от кредиторов! Сведения о сыновьях, проматывающих ваше состояние! Получение сведений о членах вашей семьи! Все, кому требуется такой агент, могут обратиться к господину Перпиньяну, имеющему достаточный жизненный и юридический опыт!"
Таким образом, он открыл частное бюро. Главным занятием его было сообщение сведений ревнивым мужьям.
Предприятие это оказалось выгодным, и к концу первого года у него было на службе уже восемь человек, набранных из всевозможного сброда.
Будучи человеком свободным от всякой нравственности, он, получив заказ от какого-нибудь мужа на слежку за женой, первым делом шел к ней и объявлял:
— Мне предлагают кругленькую сумму, чтобы я собрал компрометирующие вас доказательства. Сколько вы мне заплатите, чтобы я дал сведения в вашу пользу?
Немудрено, что пути Перпиньяна и Маскаро часто переплетались.
Правда, служащие Маскаро, будучи выше уровнем, легко переигрывали Перпиньяна.
Маскаро подозревал, что у того есть и другие источники дохода. Очень уж он сорил деньгами и любил драгоценные украшения.
— Перпиньян обычный мошенник, — рассуждал сам с собой Тантен, — если бы не боязнь каторги, он бы грабил на дорогах. Знакомство с ним весьма компрометирует человека, а Катен обратился к нему за помощью. Надо будет обоих привести к повиновению…
Дойдя до нужного дома, Тантен позвонил в дверь. Ему открыла необыкновенно толстая женщина, очень грязно одетая.
— Месье Перпиньян…
— Его нет дома.
— А когда он будет?
— Не знаю. Думаю, не раньше вечера.
— Это я и сам знаю. Но, может, вы подскажете, где я смогу увидеть его раньше?
— Он мне не докладывает, куда идет. Но если вы хотите обратиться в агентство…
— Может, он на фабрике?
— Вам и это известно?
— Конечно. Он там?
— Возможно.
— Спасибо, побегу…
И, поклонившись хозяйке, он ушел.
— Нечего сказать, очень приятно в моем возрасте отмахать целую милю! Правда, сооблазнительно застать его врасплох. Спеши, Тантен!
Едва не сломав себе шею, обходя какие-то развалины трущоб, он вышел на улицу де Алуэт и, глубоко вдохнув, с удовольствием сказал:
— Здесь!
Он стоял перед трехэтажным домом. Двор был завален мусором. Забор наполовину сгнил. Дом казался необитаемым. Место было подозрительным настолько, что даже опытный и бесстрашный Тантен задумался.
Заблеяла привязанная к забору коза. Тантен решил все-таки войти. Внутренний вид дома вполне соответствовал его мрачной наружности.
Перед очагом стояла отвратительная грязная мегера. Лицо ее явно свидетельствовало об употреблении горячительных напитков в количестве, явно превышающем ее возможности. В руке ее была палка, которой она мешала угли. На очаге кипел горшок с какой-то снедью.
Тут же, возле очага, стояла железная кровать, на которой лежал худенький ребенок лет десяти. Ребенок был болен и стонал. Личико его резко выделялось среди грязных лохмотьев своей бледностью. Глаза горели лихорадочным огнем.