Рабы Парижа
Шрифт:
— Что! Да как вы посмели?
— Но вы же сами…
— Сейчас же накормите детей!
С этими словами хозяин взял Тантена за руку и увлек в небольшую комнату, которая служила конторой "фабрики бродячих артистов".
В конторе стоял стол и три стула. Белая полка с канцелярскими принадлежностями была единственным украшением.
Гость и хозяин уселись на стулья, и каждый стал размышлять, с чего бы начать.
— Как вы меня разыскали? — начал Перпиньян.
— О, совершенно случайно, — беспечно ответил Тантен. — я столько бегаю по городу, что вполне естественно, если время от времени и набредаю на что-нибудь интересное. К примеру, я даже узнал, совершенно случайно, конечно, что вы приняли меры предосторожности, чтобы ваше заведение не могло вас скомпрометировать.
— Вы о чем?
— Ну, хотя бы о том, что ваше предприятие зарегистрировано на имя мужа вашей экономки. В случае неприятностей вы исчезнете, растаете как дым, а добродушный Бютор будет отчитываться перед полицией. Знаете, как идея — это может быть и неплохо, но вот на практике…
Подумав, он добавил:
— Когда я говорю о "практике", то имею в виду, что до тех пор, пока у вас нет умного врага — вы в безопасности.
Бывший повар был достаточно умен, чтобы понять, куда гнул Тантен.
— Тысяча чертей! — выругался он про себя. — они что-то пронюхали.
Вслух он сказал совсем другое.
— Ко мне все это не имеет никакого отношения. Моя совесть чиста. Сами понимаете, я с удовольствием имел бы другое дело, но средства мои ограничены. А в городе квартиры неудобны и дороги…
— Настолько неудобны, — подхватил Тантен, — что вполне могло бы статься, что кто-нибудь из соседей мог услышать, как вы обращаетесь с детьми…
Перпиньян сделал вид, что не понял.
— Опять же журналисты. Пронюхав о моих занятиях, они бы не дали мне покоя. Можно подумать, что у меня такие уж барыши…
— Ну, барыши у вас порядочные, — заметил Тантен.
— Разумеется, мне хватает на жизнь, но посчитайте, какие расходы!
— Скажите на милость!
Тон посетителя, наконец, вывел хозяина из себя.
— Черт возьми, — заорал он, — если вы считаете, что это так выгодно, так почему вы с Маскаро не займетесь? Сразу узнаете, чего стоит добыть этих пострелят! Нужно ехать в Италию! Сманить! Рискуя, контрабандой вывезти сюда! Половина их в дороге заболеет! А теперь можете посмотреть на того чертенка на кухне, который изволит болеть, вместо того, чтобы приносить те самые барыши!
Перпиньян остановился, чтобы перевести дух. Он уже пожалел о своей горячности, понял, что хватил через край.
— Ну, и сколько же у вас таких? — невозмутимо продолжал спрашивать Тантен.
— От сорока до пятидесяти.
— Гм, неплохо, вы играете по-крупному. Если считать, что каждый из них должен в день принести три франка, получается совсем неплохо!
— Вы всерьез считаете, что они каждый день мне столько приносят?
— Даже и не сомневаюсь. А если кто из них не сможет выплакать нужную сумму, то у вас есть способ объяснить ему, что он должен сделать завтра…
— Что вы хотите этим сказать? — забеспокоился бывший повар.
— Ровным счетом ничего обидного для вас. Я хотел вас только спросить, читаете ли вы иногда "Судебный Вестник"? Если нет — то напрасно. Он очень нехорошо относится к таким, как вы. Например, недавно один хозяин таких же, как у вас, учеников получил пять лет тюрьмы за жестокое обращение с ними. Только за жестокое обращение… — старик захихикал.
Перпиньян из пунцового стал белым. Руки у него затряслись.
— Чтоб меня поразила молния, если я понимаю, о чем речь! — крикнул он.
Но испугать Тантена было трудно. Не повышая голоса, он продолжал с прежним хладнокровием.
— Не понимаете? Сейчас я вам объясню. Например, вы остались недовольны кем-нибудь из своих маленьких невольников и в наказание заперли его в подвал, а сами отправились спать. Ночью в подвале лопнула труба. Вы приходите утром, чтобы выпустить маленького невольника, а вместо него вынимаете трупик, ребенок утонул…
Перпиньян едва держался на ногах.
— Дальше, — задыхаясь, произнес он, — дальше…
— А дальше возникает вопрос… что делать с несчастным? Ну, не полицию же звать! Копай дыру, затолкай туда труп, много ли ему надо места? А за то, что никто не слышит и не видит, можно поручиться.
Перпиньян ничего не ответил. Шатаясь, он дошел до двери, запер ее и остановился перед Тантеном.
— Поистине вы слишком много знаете, сударь, — произнес он. Вид его был страшен. Но Тантен был спокоен и весел.
— Это еще что, — продолжал он, — за это вам могут дать пять лет каторги, но я знаю нечто получше! Мне известно ваше путешествие в окрестности Нанси! Что вы скажете об этом?
Тот рванулся и зарычал, как зверь, которого ранили.
— Скажете ли вы, наконец, что вам от меня нужно?!
— Небольшой услуги! Самой маленькой услуги…
— В самом деле? Но если она так мала, так что заставляет вас говорить мне такие вещи?
Вместо ответа старик пожал плечами.
— Ну, что же, в таком случае я тоже найду, что вам сказать…
— Не стесняйтесь, пожалуйста, — сказал Тантен.
— Для того, чтобы говорить мне в лицо подобные вещи, сударь, вы должны были быть вдвое моложе, ясно?
Что-то блестящее, острое сверкнуло в его руке.
Но Тантен неуловимым кошачьим прыжком оказался рядом и схватил Перпиньяна за горло. Тот посинел. Одним рывком Тантен свалил его на пол. Потом достал из кармана ремень и туго стянул толстяка.
— Неужели ты считал, что я не знаю, с кем имею дело? — обратился Тантен к лежащему. — Дурак, ты думал, со мной так легко справиться даже с помощью ножа? Да посмотри, если бы я хотел, тебя бы уже не было!
С этими словами Тантен достал из кармана револьвер, сунул его под нос толстяку и снова спрятал.