Рабы
Шрифт:
Слезы вдруг подкатили ему к горлу. Он не мог сладить с этим приступом горя.
— Их-то за что?..
Пришедший с ним молодой рабочий рассказал:
— Нас всего трое, а их много. Видим, нам не устоять. Мы, отстреливаясь, отползли, а пули их нам вреда не сделали. Стрелки они слабые. Кинулись было за нами в погоню, мы еще одного с седла ссадили.
С крыши дозорные закричали:
— Идут! Идут!..
С трех сторон подковой на завод двигался отряд палочников, пеших и конных. Солдатами их нельзя было назвать, — там были разные люди — и эмирские воины, и крестьяне, собранные баями, и сами баи на конях, и кулацкое охвостье, и даже несколько мулл в белых больших чалмах.
Всадников молча подпустили на расстояние выстрела. Тогда послали им навстречу первый залп. Степь окуталась густым облаком пыли.
Противник остановился и откатился назад.
В поле осталось лежать несколько человек да две-три лошади.
В это время к командиру подбежал рабочий:
— Приток воды из Зеравшана прекратился. В хранилище воды мало. Как быть?
После этого сообщения со всех сторон раздались голоса:
— Воды принесите! Воды!
— Сестрица, дай воды… Командир сказал:
— Товарищи! Воду расходовать бережно! Пока вокруг много чистого снега, утоляйте жажду снегом. Воду беречь!
Вскоре со стороны пустыни раздались крики:
— Бей! Бей!
Снова они мчались с трех сторон, нахлестывая и торопя лошадей, а следом за конными, поотстав, беспорядочно бежали пешие. Противника подпустили еще ближе.
Когда уже можно было разглядеть их лица, командир скомандовал:
— Пли!
Большая часть пуль нашла свою цель.
Противник снова шарахнулся назад. Вслед ему дали еще залп. В поле осталось лежать много людей и несколько лошадей. Так продолжалось до вечера.
Когда сумерки сгустились настолько, что человек не мог рассмотреть человека, всадники исчезли. Они поехали по ближним деревням отдохнуть и собраться с силами.
За это время и на заводе отдохнули, поели, а едва рассвело, снова в пустыне закричали:
— Бери! Бей! Бери!
Но и в этот день нападающие ничего не добились. Нападали они осторожнее, подъезжать близко боялись. Поэтому потери их в этот день уменьшились.
Но на третий день ухудшилось положение на заводе. Патронов осталось мало. Чувствовалась нехватка в еде, запасы воды подходили к концу.
После короткого совещания заводского комитета командир сказал:
— Товарищи! До сего дня к нам не пришли на помощь ни со стороны Самарканда, ни из Кагана. Никого нет. Если мы здесь останемся, нас всех перебьют. У нас есть вагоны на станции. Паровоз есть. Поэтому приказываю: ночью всем погрузиться. Поедем на Самарканд.
Несколько человек запротестовало:
— Мы будем биться до конца!
— Мы не оставим бухарских революционеров, осажденных в Кагане!
— Бессмысленно! — ответил командир. —
Выступил начальник станции:
— Товарищи! У нас есть только два вагона и один паровоз. Остальной состав, еще когда была связь с Каганом, ушел туда, в распоряжение Колесова. Воды так мало, что паровоз можем снабдить только до Зияуддина, да и то едва ли хватит. Чем больше задержимся, тем меньше останется воды.
Командир приказал:
— По вагонам!
Народ пошел к вокзалу. Женщины заметались между станцией и поселком, пытаясь захватить из дому кое-какие пожитки.
В это время, остервенев и набравшись смелости, противник появился снова и подошел ближе, чем раньше.
Его опять отбили. Налеты стали чаще, но напасть на поезд эмирские бухарцы все же опасались.
Наконец все погрузились. Вооруженные рабочие легли на крышах вагонов, стали на паровозе. Паровоз дал гудок. Поезд тронулся.
Но не проехали и полуверсты, как пришлось остановиться: путь оказался разрушенным, шпалы сожженными, а рельсы отброшены или оттащены далеко в сторону.
Рабочие сошли и, не теряя времени, принялись разбирать оставшийся позади путь. Поднятые рельсы и шпалы положили впереди. Состав снова двинулся вперед.
Так двигались всю ночь. Пройдя по новому пути, возвращались, разбирали, стелили впереди, двигались снова.
И всю ночь сзади полыхало алое пламя пожара, вскидывая высоко в небо искры. Горел кызыл-тепинский завод.
Когда отступавшие из Кагана под охраной отряда Колесова, так же поднимая пройденное полотно и стеля его впереди, добрались до Кызыл-Тепе, они увидели, что на станции не осталось ничего, кроме развалин да дымящейся золы от сгоревшей станции. Не было и воды, в которой они очень нуждались.
После долгих поисков обнаружили водоем на заводском дворе. В нем оставалось немного грязной воды. Ее всю вычерпали в паровоз.
Тогда на дне водоема обнаружили трупы людей, брошенных туда со связанными руками и ногами, к которым были привязаны куски железа.
Это были рабочие, не успевшие или не захотевшие уйти вместе со всеми. Они попали в руки противника во главе с Кали-Султаном, [117] Урман-Палваном, Хаитом-амином, Бозором-амином и Абдуллой-хозяйчиком.
9
В глухой степи между Нур-Атой и Шафриканом в казахской юрте, потрескивая, горел костер.
Несколько человек, окружив костер, отогревали иззябшие руки и ноги.
Один из сидевших встал и вышел наружу посмотреть на небо.
117
Кали-Султан — Султан-плешивый.