Рассказы
Шрифт:
Еще издали он заметил Курумбу. Старый ученый, сутулясь, входил в лазарет, но немного замешкался около двери. Из-за спины его было плохо видно палату. Строгов не сразу охватил помещение взглядом, когда же это ему удалось, он понял, что торопился не зря: Нора Винерт склонилась над пультом, а сзади, занося над ее головою тяжелый похожий на молот предмет, подкрадывался этот «оборотень-координатор».
Мелькнула мысль: «Сейчас он ударит!» — Сергей Анатольевич рванулся вперед. Математик, торчавший в проходе, был отброшен к стене. Строгов уже поднимал над своей головой пульт ЭксД, когда Иван обернулся. В серых глазах его были досада и что-то еще пронзительное и щекочущее. Филолог внезапно сник, наколовшись на этот взгляд, словно жук на булавку, на миг утратил сознание… но тут же об этом забыл.
После сеанса связи, филолог по просьбе Винерт забрал из мастерской отремонтированный экспресс-диагнозатор, щелкнув переключателем, настроил на себя управление первого подвернувшегося биоавтомата, и через минуту «БА», счастливый, что оказался нужным, вышагивал по коридорам, держа в захвате чемоданчик ЭксД, с готовностью ловя каждое мысленное приказание вожатого.
Переговоры не очень порадовали Строгова. Из центра пожелали Маше полного выздоровления, а на просьбу сменить координатора ничего не ответили. По мнению Сергея Анатольевича это назначение было ошибкой. Оно создавало нервозную, а точнее взрывную обстановку на станции: его можно было расценить, как молчаливое обвинение группы в гибели координатора. Что стоило поразительное сходство этих двух человек. Но самое непостижимое заключалось в полном совпадение индексов. В этом уже было что-то зловещее.
Строгов остановился, чувствуя, что накален до предела. Внимание его привлекло подозрительное жужжание.
— Елки зеленые! — вскрикнул он, догадавшись, что нарушил инструкцию, запрещавшую во время работы с «БА» предаваться эмоциям: именно им подчинялся этот вид роботов. «БА» прижимался к стене, пытаясь унять вибрацию. Над ним уже курился дымок: клокотавшая в нем энергия не находила выхода.
Филолог старался больше не думать о координаторе и невольно замедлил шаги, проходя через сад: ему показалось, что кроме звона ручья и птичьей разноголосицы он слышит человеческий голос. Свернув на боковую тропинку, пройдя еще шагов десять, Строгов разглядел среди зелени розовые уши Жемайтиса. Ветерок трепал светлый чубчик. Губы, роняя стоны, дрожали. Несчастный вид Эдуарда был красноречивее слов, и Сергей Анатольевич понял: в лазарете что-то случилось. Он знал, от кого можно ждать беды.
Вибрация «БА» усиливалась, но ускоряя движение, он послушно следовал за вожатым. Задыхаясь от бега, филолог ворвался в холл и увидел Курумбу. Скорчившись в кресле, математик трясся в конвульсиях, а над ним горой нависала фигура координатора. Пальцы «оборотня» уже сомкнулись на черной шее.
Времени на размышление не было. Строгов бросил вперед послушного «БА». Автомат взвыл, размахивая над головой пультом ЭскД. Счастливый своей нужностью людям, едва касаясь подошвами палубы, он влетел в дверь.
Иван повернулся, и Сергей Анатольевич поймал на себе его сокрушенный взор.
— Что ж, получай по заслугам! — хотел крикнуть филолог… но Конин смотрел уже не на него, а вдаль, сквозь него. Как будто большая ладонь опустилась на лоб начальника станции и быстро сползала на самые веки. Он еще мог заметить, как сбоку метнулось какое-то серое облако, и «БА», опрокинутый навзничь, застыл. Это был один из тех снов, которые ни за что невозможно вспомнить, проснувшись.
Из рубки связи филолог направился в лазарет. По дороге он вспомнил, что забыл прихватить пульт ЭскД, но решил, что уже возвращаться не стоит.
В центре знали о выздоровлении Ветровой. Предстояло добиться замены координатора, с прибытием которого станцию лихорадило: личный состав был шокирован, а самого Строгова не покидали дурные предчувствия.
Проходя через сад, он услышал, как хрустнула ветка и увидел Жемайтиса. Тот стоял, прислонившись к березке, сутулый, взлохмаченный, а в глазах — пустота.
— Эдуард, почему ты не с Машей?
— Я там больше не нужен. С ней Конин.
Филолог нахмурился.
— Как ты решился оставить ее с этим… с этим… — в голову не приходило нужного слова.
— Это же Ваня!
— Ты поддался обману! Это — актер, присвоивший чужой индекс.
— Сергей Анатольевич, но я чувствую, это он!
— Обман чувств! Эдуард, в последние дни ты почти что не спал… Ступай, отдохни. А с координатором я разберусь.
Мария Николаевна хмурила во сне брови. Нора Винерт стояла посреди лазарета вся в белом, седая, подбоченясь и улыбаясь.
— Заходите смелее! — приглашала она, заметив Ивана. — Мы крепко спим. Нас теперь не разбудишь… А это еще что за явление?! — она сделала вид, что сердится, когда увидела Куна. — Тут лазарет, а не зверинец!
Пес, нацелившийся с разбегу облизать подбородок спавшей хозяйки, в смущении пригнул гриву и ограничился тем, что нежно потерся мордой о руку, лежавшую на простыне, и улегся на коврике возле постели. Рядом стоял Жемайтис.
— Ну вот… — сказал он, не отрывая взгляда от Маши. — Теперь я пойду.
— Куда? — спросил Конин.
— Высплюсь и примусь за работу… Здесь я больше не нужен.
Конин молчал; только зрачки чуть-чуть сузились. Эдуард улыбнулся.
— Да успокойся ты. Все в порядке, — его неожиданное «ты» прозвучало великолепно, и Конин вздохнул с облегчением.
— Я пошел, — сказал Эдуард, и, всхлипнув, выбежал из лазарета.
— Хорошо, что пришли, — сказала Винерт будничным тоном, как будто они сговорились о встрече. — Мне нужен помощник для проверки бактерицидного облучателя, — определить зоны возможного инфицирования. Вы займетесь датчиком, — она протянула Конину длинный щуп, похожий на трость с утолщением на конце. — Я останусь у пульта. Вы будете перемещать датчик туда, куда я скажу. Все ясно?
— Все, — улыбаясь, кивнул Иван. Ему было ясно, что это «проверка» затеяна ради него, как шаг к примирению. Должно быть и Винерт почувствовала, что хитрость разгадана. Сначала она подавала команды без слов, показывая, куда двигать датчик: вверх, вниз, влево, вправо, вперед и так далее. А потом вдруг сказала: «Ты уж прости старуху. Попортила я тебе кровушки».
— Я сам виноват, — признался Иван. — Слишком долго не мог взять в толк, что творится.
— А теперь взяли?
— Начинаю догадываться.