Рассказы
Шрифт:
КАНТ /тихо/. Действительно, вы смутили меня… И мне — стыдно…
ШУЛЬЦ. Слава Всевышнему!
КАНТ. Господин проповедник! Однако… мне стыдно за вас! Ибо вы углядели здесь лесть исключительно потому… что она — не по вашему адресу! А чтобы излить раздражение, нарисовали картину любезного вашему сердцу мироустройства… где сквозь барьеры из ловких, умеющих скромно держаться в тени… лизунов, справедливости никогда не пробиться!
ШУЛЬЦ. Я заклинаю вас, господин Кант!
КАНТ. И в этом вы усмотрели «Гармонию»!? И здесь вам открылась
ЯНУС. Дионис!
ДИОНИС садится верхом на стул и загадочно ухмыляется, положив руки на спинку стула, а подбородок — на руки.
ШУЛЬЦ. Магистр Кант! Я запрещаю вам богохульствовать!
КАНТ. Ваши кощунственные назидания, господин проповедник, и являют собой образец богохульства и ереси!
ШУЛЬЦ. К силам благим взываю! Прекратить поношение!
КАНТ. На костер, господин Шульц! На костер!
ШУЛЬЦ. Магистр Кант!
КАНТ. Проповедник Шульц!
ШУЛЬЦ. Неслыханная дерзость!
ЯНУС /в волнении/. Дионис, ты оглох?!
КАНТ. Вы так дерзки и дьявольски самоуверенны в толковании Мудрости Божьей, что вполне заслужили небесную кару! /ШУЛЬЦ задыхается от бешенства./ Но успокойтесь… Нынче не те времена. У Всевышнего есть другие заботы. А вездесущие ангелы, призванные расшифровывать тайные помыслы, лишь посмеются в ладошку над вашим конфузом…
ШУЛЬЦ /поставив на конторку локти, прикрывает лицо ладонями/. Силы небесные! Видит Бог, господин Кант, я пекусь лишь о вашем благе… Я хотел вас предостеречь… И надеюсь, когда-нибудь Провидение даст нам возможность договориться…
КАНТ. Только… — как суверенным «державам»!
ШУЛЬЦ. Простите, господин Кант, чтобы с вами беседовать, надо иметь много сил.
КАНТ. Я вам больше не нужен?
ШУЛЬЦ. Все мы друг другу нужны… И, да будет каждый из нас опорой другому.
КАНТ. Да будет. Однако на вас опираться… остерегусь.
ШУЛЬЦ. Как знать, господин Кант… Как знать… Я буду за вас молиться.
Едва заметно кивнув, КАНТ удаляется в дверь, через которую появился.
ЯНУС /кричит/. Дионис! Заверни его! Хлопни в ладоши!
ДИОНИС. Зачем? Кант опять ничего не получит. В который уж раз у него сорвалось…
ШУЛЬЦ. Господа, ошибаются! Сорвалось… у меня.
ЯНУС. Это как понимать?
ШУЛЬЦ. Кант получит все… чего добивается! /ЯНУС присвистнул, вставая./ Только что поступила депеша: «Фон Зайдлиц — министр просвещения»!
ЯНУС. Друг Канта — фон Зайдлиц!?
ШУЛЬЦ. Да — друг… а ныне и покровитель!
ДИОНИС /ЯНУСУ/. Ну вот, ты хотел поворот? И хлопать не надо. /Сначала тихо, затем все громче смеется./ ЯНУС. Дионис! Разве это смешно?
ДИОНИС /сквозь смех/. Еще как!
ЯНУС /подозрительно/. Ты с ним сговорился?!
ДИОНИС. О, Господи, не смеши еще больше! И успокойся. Чего нам бояться, если у этих господ даже Кант может стать «Несравненным, Блистательным Кантом»… лишь по знакомству! Будь он хоть семи пядей во лбу — не имеет значения! Нет знакомства, — нет «Канта»! Сколько их уже сгинуло и еще сгинет в бесследности, потому что на всех, просто… не напасешься фон Зайдлицев! /Кричит./ Янус! Кто мы рядом с «гигантами», насадившими этот порядок — слюнявые покровители муз и наук! Слезливые филантропы! /Хохочет, неожиданно вскрикивает и, схватившись за голову, мечется по авансцене./ Ай! Больно! Моя голова! Несчастная моя голова! /Стонет./ О, Небо! За что эти адовы муки!
ЗАНАВЕС
Кенигсберг. Одно-двухэтажные строения Принцессиненштрассе. Дом Канта (два этажа и мансарда). Вдали — спуск к озеру, кроны лип и башня собора. Появляются ЯНУС и ДИОНИС.
ЯНУС. Вот этот дом! На Принцессиненштрассе любая собака знает господина Канта. Звонить?
ДИОНИС. Подождем… Господин ректор еще изволят прогуливаться… Да и фельдъегерь не подоспел.
ЯНУС. Слушай, мне надоело всю жизнь таскаться за Кантом!
ДИОНИС. Он так вознесся, что ты перестал его чувствовать кожей.
ЯНУС. Зато чую тебя.
ДИОНИС. Слушай, Янус, растряси свой жирок! История не простит благодушия!
ЯНУС. Чего ради мне суетиться из-за какого-то Ницше, которого нет и в помине!
ДИОНИС /горячо/. Не какого-то… — лучезарного! Он придет сказать людям, что Человек — Бог страстей, жаждущий властвовать, испепелять несогласных, чужих, непохожих и слабых, что жизнь есть порыв Страшной Воли — захватывающий на мгновение вздох, в котором — вся мудрость, весь смысл! Понимаешь? Фридрих Ницше — пророк! А я его полномочный посланник!
ЯНУС. Это я уже слышал. Скажи, почему ты так долго бездействовал?
ДИОНИС. Видишь ли… в «магию обстоятельств» вкралась мерзкая фальшь, — мне пришлось выжидать.
ЯНУС. Опять напускаешь туману? Во всем виновата наука!
ДИОНИС. Пожалуй, есть польза и от науки… Лишь оснащенная ею «Могучая Воля» заткнет поры жизни, угомонит суету, не позволив двуногим дожить до маразма! Пусть дохнут в трезвом уме, с сознанием, что и другие тут не задержатся! Страсть! Страх! Азарт! — вот лоцманы мирового процесса — этой скользкой тропинки к обрыву! Ненавижу воспитанных Кантом рассудочных выродков, ибо их идеал — «компромисс»! Их цель — затянувшаяся агония долгожительства с разжижением мозга и разложением заживо! Все, пора действовать! Стрелка Судьбы повернула в нужную сторону!
ЯНУС. Я вижу Канта! Вон он… бредет по своей «философской дорожке».
Липовая аллея на берегу озера. Справа с пригорка наблюдают ЯНУС и ДИОНИС. Появляется КАНТ. Он выглядит старше, чем в первом действии, но все так же строен. Лицо стало суше, но в глазах — прежний блеск. Руки вертят за спиной тростниковую палочку. КАНТ улыбается собственным мыслям. Мимо проходит дама в шляпке с большими полями. Дама и КАНТ молча обмениваются кивками.
ДАМА /внезапно остановившись/. Господин Кант?!