Рассвет Полночи. Херсонида
Шрифт:
316 Дополнения Другой, как Фабий, направляя К вернейшей славе бурну брань, Связует с мудростию доблесть. Иной сквозь дробный дождь свинцовый Мчась с смертью рядом, как Алкид, Из рук врагов рукой багровой Исторгнув знамя, с ним парит; Другой, как в некоей пустыне Зря четырех волков набег, И, кажется, грозя судьбине, Разит троих; - четвертый в бег... И сам в строю без шума славы. А тамо, - где дружина ратна, Пишась главы своей в вождях, Шаталась, - как лодья злосчастна, Носима без кормы в волнах, - Вдруг витязь некий крылатеет, Как из-под трупов иль гробов, Взывает к ней - и с нею реет Сквозь весь железный лес врагов, Где ждал его в конце венец. Не так ли бурная стремнина Бежит сквозь зыбкий нивы строй?
– Гордилась нива златовыйна Перед волчцами высотой; Но сын Рифейских гор бурливый, Созвав бегущи тучи врозь,
– брань сильнее пышет Под западной звездой в огне; - За ней ад серным прахом дышет; На бледном скачет смерть коне.
–
Дополнения 317 Но кто в сумраке пламенеет, Как в шлеме огнен Херувим?
– Пред ним, мне мнится, рок немеет, Согнулась люта смерть пред ним; Над ним луч радужный разлит. О Мать!
– не меч, не бури бранны, Но мир, щит царствам, тихий свет Приносит Гений сей венчанный; О равно-ангельный полет!
– Но чтобы пред лицем вселенной Дуга сияла мирна впредь, Се Ангел россов ополченной Был должен в буре возгреметь! Пред ним, - за ним - и в нем Бог сил. В нем Бог; - с ним россы полубоги; Где он, - там всяк из них Алкид\ Всяк сын Зевеса грозный, строгий; Всяк гидру растерзать спешит. Чего их грудь, их мышца медиа На поприщах не премогла? Холмы ли ржут? иль воет бездна? Иль шепчет в дебрях крамола? Копья не склонят, вспять не пойдут. Гроза путей, стихий бурливость, Змии в дали и под стопой, Союза томного строптивость, Громов измена, с гладом бой - Се гибельны скалы подводны!
– Но гнев стихий, Магога ков, Геены клокот, бездны грозны И василисков тайный лов - Удержат ли спартанско рвенье? Нет, - не в долине сладострастной И не в пушистом недре нег,
318 Дополнения Но в долах смерти, где ужасной Под ухом стонет Стикса брег, - Там дух сих Леонидов зреет; Любовь толь крепкая, как смерть, Под бурей их сердца лелеет И через косу в звездну твердь Уносит их на крыльях славы. Ужасная судьба!
– нет боле Претекших рыцарей веков; Суворовых нет в ратном поле; Они сокрылись в вечный кров. Но там, где АЛЕКСАНДР душею, - Любовь из праха их зовет; Пускай отцы легли с бронею! Наследный дух их не умрет; Бренн горд; - но есть еще Камиллы. О вечность, - зри, кто блеском ложным И кто прямым здесь озарен! К тебе несу с отчетом должным Героев росских честь имен; Те, кои с тучей громовою Возникли из среды огня, - Се вкупе здесь уже со мною! О Мать!
– прими их и меня!.. Но доблесть их - венчай, блюди в сынах! А ты, преемник, в путь готовый! Коль солнца пламенных коней По безднам сквозь пары багровы Над тусклой поведешь землей, Да паче ось его блистает В небесных радужных лучах, Чем мещет бури, чем мерцает!
– Или в свинцовых вновь дождях Ударит гром!., о грозный Гермес\»
Дополнения 319 Так рек посол седый, согбенный И в лоно Матери упал; Дрогнули крылья утомленны, И следом вихорь пророптал; Преемник с ревностью крылатой, Внимая старческий глагол, Спешит надеть свой шлем пернатой И вдруг с дождем сребристым в дол Летит, - и круг времен гремит. 274-276. ОТРЫВКИ ИЗ САФЫ 1 Блажен, как жители небесны, Тот, кто всегда с тобой сидит, Всегда твой слышит глас прелестный, Всегда усмешки милы зрит, Улыбки ясным дням подобны! Оне другого восхищают; Но мне смертельны - рвут мой дух; А как уста мои вещают: Нейдет, еще нейдет твой друг; Тогда едва дышу, немею; Тогда язык мой цепенеет; То в жилах тонкий огнь бежит; То свет в очах моих тускнеет, Иль над челом туман висит, Иль в скуке шум глухой жужжит. То пот холодный выступает, То дрожь объемлет весь состав; Бой жил себя позабывает; Сухой травы бледнее став, Я вяну, - млею, - обмираю...
320 Дополнения 2 Уже вечерняя звезда во тьме блистает И прочих жителей к работам призывает; Но мне, любезна мать, никак не можно прясть; Лютейшая мое терзает сердце страсть. 3 Блистающих Плиад уводит С собой сребристая луна; Настал полночь; - час проходит; А я - еще сижу одна... 277. ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЬ1 Еще крутится вихрь сребристой И зимню вьюгу вновь зовет; Он звал; - и вдруг росой зернистой На злак проталины падет; Се веет девственна весна! Начав с пылинки светлокрылой До полу-ангельских существ Как бы по тьме ночной унылой Среди естественных торжеств Всяк смысл и сердце воспрядает. Начав от ландышей душистых До гордого царя лесов, До Несторов седо-ветвистых Дух жизни реет сквозь
Дополнения 321 Все дышет вновь; - Любовь цветами Живит зарю и роз листки; За сими, мнится, мотыльками Крылаты гонятся божки Иль прыгают с мычащим стадом. Чу!
– там слышна в дубравной сени Симфония - сердец язык! Из птиц сильнейший в песнопеньи Пернатый управляет лик Среди берез сереброкорых. Все дышет миром; - слава лета Еще в млечном ростке лежит Иль, в ризу молний не одета, В гробах под инеями спит, Хоть часто узы рвет и в весну. Но зри, коль быстро жизнь дыханий От грубой персти над тобой Течет от пламенных созданий! С какой усмешкою живой Любовь связует цепь Природы! Стихии ею примиренны, Мне мнится, заключают бой; Сыны времен - часы блаженны - С венчанной розами главой Текут плавней под сводом неба. Без ней бы все себя забыло; Без ней в составе естества Все б пусто, все ничтожно было; Без ней мы мертвы вещества; С ней гении, пророки-боги... Так, с ней и ты весной, в дни юны Язык богов к себе призвал; 11. Бобров Семен, т. 2
322 Дополнения Эфир проникнул в лирны струны; Ты песнь из сердца извлекал; 50 Ты пел - о росский МонтегюХ1 Я слышал звук красноречивый, Когда ты пел времен полет, Полтавский гром и меч счастливый; Я зрю еще, как кисть дает Германским гениям, оттенки. Весна прешла, - но летом зрится В тебе полдневный Аполлон; Аланска муза тем гордится, Что, шед с тобою перед трон, 60 Умела сблизить лиру с скиптром. Она в порфире, как денница, Летит туда с престола день, Где рыщет диких коз станица, Где сокол прячется под тень, Где долго был бы гроб талантам2. А ты, как Феб, - тех чад лелеешь, Что дышут воздухом весны; Как Феб, - умы негреты греешь И гениев средь глубины 70 С улыбкой майской освещаешь. Ах!
– сей лишь песнью не пленишься, Где нет весенней жизни той, 1 Милорд Монтегю был покровитель английских певцов и сам не меньше знаменитый певец; он много сочинял изящных стихов, и между прочим поэму о сражении Воинском.
– Кажется, смело можно сделать некоторое сравнение между сим милордом и моим благодетелем. 2 Известно, что ныне назначены университеты в отдаленнейших пределах Российской империи, как то в Тобольске и пр.
Дополнения 323 Которой ты в других дивишься... Но будь, - будь Монтегю ты мой! И я - тем буду, чем другие... 278. ОСЕННЯЯ ПЕСНЬ СЕТУЮЩЕГО НА БЕРЕГАХ БУГА 1794 ГОДА В черны тучи облеченна, Осень хлад с собой несет И, туманом покровенна, Тяжкие часы влечет. Я таким же тусклым мраком На юдоли сей покрыт, Вижу между бледным злаком Смертный блеск косы сокрыт. Мельпомена воспрещает Мне в юдоли сей плясать; Кинуть лиру заставляет, Чтоб на флейте воздыхать. Рок, о рок!
– почто сурову Рано желчь приносишь пить? Рок не внемлет; - желчь готову Поспешает в сердце влить. Проклинаю день рожденья, Как я первы слезы лил, И, как видно, для мученья Я в юдоль сию вступил. Ни покрова, ни прохлады Не сретаю я ни в чем, Ни надежды, ни отрады, Ни насущной силы днем.
324 Дополнения Выду ль на берег?
– тоскую, Как тоскует Буг в волнах? Бугу в буре я ревную; Вою в горе при водах. Выду ль в поле я с тоскою, Чтоб размыкать скуку дней? Зарастает подо мною Чисто поле полыньей. Воззову ль к отцу веселий, Чтоб найти отраду в нем? С ним лишь чувствия тупели; Тьмился дар души совсем. Горе мне!
– ни луг зеленый, Ни камнистый Бугский брег, Ни ли(д)ийский бог червленый Не дают прямых утех. Все, в чем музы мне клялися, Тигров всадник сей пресек.
– Тигров всадник!
– удалися! Удалися ты навек! Но увы!
– коль хмуря очи Рок улыбкой не блеснет; Пусть среди житейской ночи Дух мой в вечну ночь пойдет!
Дополнения 325 279. ПЕСНЯ, ЛЮБОВНАЯ СВИРЕЛЬ! О нежный глас свирели! О глас любви моей, Что в нежной хвалишь трели Красу Лизетты дней! Свирель! ты много льстила Надеждою пустой; Так пой неверность милой, Мою же верность пой! Любовь и пламя страстно В очах ея блестит; Я мнил, что огнь согласно В ея душе горит. Но в утро дней Лизетте Забава токмо льстит; Увы! она во цвете - И может изменить. Сей глас, в обманах гибкий, Всего мне был милей; Хоть речи и улыбки, И все изменно в ней. Но мной она владеет; И я б желал, - увы! Пусть нежность лишь имеет, А меньше красоты! Сия песня переведена с французской известной песни под названием: О та tendre musette etc. Мера почти та же соблюдена.