Рассвет Полночи. Херсонида

Бобров Семен

326 Дополнения О нежный глас свирели, Утешь печаль души, Пой мне Лизетту в трели! Надежду мне внуши! Я зрю ее прекрасной, 30 Прекрасной всякой раз; Виню свой рок несчастной, Люблю же - всякой час. 280. ОТЪЕЗД ЛЮЦИНДЫ ИЗ УКРАИНЫ* Тужите, слезные дриады, В ночной тени густых лесов! Тужите, томны ореады, В уединении холмов! Так, - вас Люцинда покидает; Она всю власть отселе впредь Над теньми вашими слагает И все Природе отдает2. Ваш собеседник, гул, не станет Ю На глас Люцинды отвечать, Простонет - и стонать престанет; Он будет млеть, - а вы рыдать. Пойдете ль вы в тоске глядеться С брегов в стекло Гипанских вод? Но вы не можете смотреться; Слеза из глаз в кристалл падет. 1 Сия печальная песня положена на музыку и играна на гитаре. 2 Под именем Люцинды одна почтенная дама имела действительно на берегах Буга род небольшой мызы

с садом, окруженным лесками.

Дополнения 327 Вот, - вот спешит она!
– вздохните! Спешит она с драгой семьей, Ах!
– может быть навек; простите И сиротейте после ней! Простите, душиньки лесные, И оставайтесь без нее! Она летит в места иные, Где восприяла бытие; Где кров - и лучша сень судьбины С улыбкой ждет ея к себе. Теки, Люцинда, из долины К полярной царственной звезде! Теки в страну свою родную, Где в славе Невский ток живой Ведет сквозь тень стражниц густую Прекрасный берег за собой! Пусть в тайне вождь и страж небесный Тебя к брегам сим поведет! Пусть он проложит путь прелестный И нить пути и дней стрежет! 281. ПРИБЫТИЕ ЛЮЦИНДЫ Снова, - снова торжествуют Нимфы чисты Финских вод; Снова скачут и связуют Легкой дланью хоровод В честь тебе, Люцинда! Здесь с улыбкой ощущаешь По тумане ясный свет; Кровных, ближних обнимаешь,

328 Дополнения Что тебя чрез столько лет В круг свой ожидали. Ты навек уже забудешь Горестный, пустынный край, А всечасно здесь зреть будешь В дружнем круге милый рай И блаженство жизни. Разве неки тени ночи На мгновение сойдут На твои небесны очи И унынье наведут, Если вспомнишь Бугский брег; Если вспомнишь ты в кручине Гроб, где прах сыновний скрыт, Гроб, стоящий в той пустыне, Где до утра сын твой спит1; Тут слеза скатиться. Но не сетуй!
– цвет алеет На унылых тех холмах, Где сладчайший сон лелеет В гробной люльке мирный прах; Мир небесный праху! В самом деле сын ея, будучи около трех лет от роду, в том краю умер и с крайней горестию там погребен.

Дополнения 329 282. ПОЛЬСКОЙ! 1 хор: Пой, мой дух блаженный, Пой сей день бесценный! Мой предмет драгой Ныне друг с судьбой. 2 хор: Мой предмет любезной В радости бесслезной. 1 трио: Не слеза здесь вместна, Но усмешка лестна; Здесь любовь и мир Строит счастью пир. 2 трио: Нежна роза вянет, Коль роса не канет; Вей с росой зефир! Вей с любовью мир! 1 Сей польской в Николаеве во время бала игран был в (17)97 году на роговой музыке с певчими. Он по содержанию не важен, но замечателен по тому, что самая Люцинда, о коей выше сказано, сочиняла музыку, к которой мною применена после мера стихов сего содержания.

330 Дополнения 283. СЕЛИМ И ФАТЬМА. ДРЕВНЯЯ БЫЛЬ Подражание Маллетовой английской балладе Генрих и Эмма1 Среди долины, окруженной Байдарской каменной скалой, В густой бакше уединенной2 Невинность крылась и покой; Там матерь жизнь вела смиренну, Котора лишь того ждала, Чтоб, дщерь оставивши блаженну, От мира с миром отошла. 10 Прелестна Фатъма удивляла, Сама не знав, своим умом; В мурзах знатнейших страсть вселяла; В подругах ревность со стыдом; Вдруг к ней младый Селим подходит, - Пленяет, - льститься, - сам горит; Лишь только нежный взор возводит; Приемлет лавр, - но не тягчит. Любезна Фатъма не краснеет Толь чисто сердце получить; Селим той мысли не имеет, 2^ В чем целомудрие претит.
– Но ах!
– отец сребролюбивой Претит вступит Селиму в брак С девицей бедной, несчастливой, Богатство коей - ум и зрак. 1 Г. Лейер превел английскую балладу на французский язык стихами, а Руссо, его друг, положил на музыку. 2 Бакша - то же, что приятная садовая окрестность. Таковых прелестных окрестностей довольно почти по всему Таврическому полуострову, а наипаче в достойной примечания Байдарской долине.

Дополнения 331 Отеческой ужасной власти Селим не мог против-стоять; Не мог против-стоять и страсти; Отходит, - но спешит опять, Не к Фатьме, но в местах окрестных Он учащает тот лужок, Где Фатъма из очей прелестных Пускала нежных слез поток. Нередко при луне унылой Внимала, как Селим клянет Близ сада ночью рок постылой Дотоле, как заря взойдет.
– В сей тяжкой и несносной доле - Любить - и друг друга не зреть, - Не видя он надежды боле, От скорби начал в жизни млеть. Селим в очах отца томимый На ложе роковом лежит; Старик, отчаяньем крушимый, Хотел своей ошибке мстить, Но поздно; «Небо, чтимо мною, - Селим вопил, - меня зовет... Дозволь еще узреться с тою, В любви к которой меры

нет!..» К одру любезного предмета Девица с трепетом идет И, зря, - что гибнет прелесть цвета, - Без чувств на одр его падет.
– Их разлучают; он страшиться; Очами ищет Фатъму вкруг И как бы вечно вверить тщится В ея объятия свой дух. По сем смятении жестоком Она приходит в смысл опять,

332 Дополнения Сидит в молчании глубоком; 60 Однак - надежды не видать; Она обратный путь приемлет При грустных сумерек часах, В окрестностях мечети внемлет Тоскливый клик сыча в тенях. В лечась сквозь сень раинной рощи1, Мнит слышать по стезе своей Гонящусь тень во мраке нощи; «Прости, прости!..» - вещает ей Глас умирающий призрака, 70 Который, мнится, прицеплен К стопам ея во время мрака И, кажется, одушевлен. Вдруг с ужасом она внимает На минарете2 врана глас, Что сердцу Фатьмы возвещает Любезного последний час.
– Тогда - в шалаш свой поспешает, Стучится, побледневши, в дверь; «Свершилось, мать моя!
– вещает.
– С возлюбленным... и мной теперь!..» 80 Лишь только к Прагу приступила, Где тщетно мать зовет ея; Упала к прагу, - взор закрыла, Как жертва страсти своея.
– 1 Известно, что это род высоких осокоревых деревьев, которые представляют вместе и величественный и несколько печальный вид. Некоторые путешественники, смотря на них издали, ошибкою почли их за кипарисы. 2 Минарет, род турецкой или татарской колокольни, или сзывной башни.

Дополнения 333 Сии любовники толь страстны Обнявшись к гуриям3 летят; Гроб увенчал их жар несчастный; Селим и Фатъма - вместе спят. 284. К ПРАХУ ИВ(АНА) П. ЯНЖУЛА М(ИХАЙЛОВСКО)ГО Быв добр, - быв тих, - быв мил душей И быв достоин многих дней, Он рано лег, сражен косою4; Ах!
– в полдни крылась ночь; мраз цвет убил весною; Но Сый весною дней зрел жатву добрых дел, Воззвал с среды пути; - и Янжул отлетел. 285. ПОХОДНЫЙ БОИ Ступайте, ратники полночны! Ступайте!
– громы вас зовут. Пред вами три вождя всемочны, Как огненны столпы, идут. 3 Магометанский рай содержит красавиц, называемых гуриями. Думать надобно, что сие слово происходит от греческого коге, девица. Есть и немецкое слово, похожее на сие имя; но оно значит непотребную девку. 4 Сей любезной молодой человек по знанию своему в фармацевтике, а особливо по добрым качествам сердца своего действительно заслуживал лучшую участь и долговременнейшую жизнь. Кончина его последовала от нервозной лихорадки сего года в апреле на самой Пасхе. Памятник ему поставлен на кладбище в большой Охте.

334 Дополнения Кто против мышцы их восстанет? Рекут скале ли: устранись! Скала, как быстра лань, воспрянет; Рекут воде ль: оземленись! И бурна бездна мостом будет, Безмолвна бездна зыбь забудет. Пред вами Веры щит творящий; Природа ль непокорна ей? Пред вами дух Надежды бдящий; Венец ли не блеснет зарей? Пред вами дух Любви пернатый; Отечества ль смутится взор? За вами - те ж вожди крылаты; Летят, - и легионы гор Живят и движут за собою; Смеются горы треску молний. Алански высоты маститы, Утесы Финских берегов, Кавказы древни сановиты, Рифейских страшный ряд хребтов - Се позади оплот камнистой, По вашим движимый следам! Бог дышет в их груди кремнистой; Се новые возникли там Пожарский с Мининым из мрака! Перун и злато предков с ними. Враг тот же, росские герои! Но в больших гордости мечтах. Давно ль он спорил с вами, вой, Во славе первенства в полях? Тогда как ваш клеврет безратный, Не могши с вами рядом стать, Пред ним склонил перуны хладны,

Дополнения 335 Вступил он с вами в пылку рать. Что ж? враг при силах седьмеричных Не мог быть равен с вами в духе. Уже Титан сей подавляет Стенящий юг одной рукой, Другую с факлом протягает На полнощь, вызывая в бой; Сквозь яры взоры выникает Глубока мысль о общем зле; Несытость челюсть расширяет; Тьмы ковов в дерзостном челе; Развалины - улыбок пища; Опустошенье - след его. Его станицы тьмой полчатся В вечерних зыблемых полях; Поля вечерние дымятся, Крутя умершей славы прах; Там вихри огненны высоко, - Высоко вьются над страной; Там скорбь, отчаянье жестоко О мести молит вас одной.
– Туда, российски броненосцы! Туда!
– да будет там им гроб!.. Не в чуждой области, как прежде, Где всяк из вас сретал их шесть, Скудел и в снеди и в одежде, И всяк соблюл геройства честь; Но в рубежах своих полчитесь Не чуждых кровы подкрепить, А за себя уже стремитесь Столетию славу подтвердить; Ваш вождь не чуждый - соплеменный, Под бранным шлемом поседевший...