Рассвет (сборник)
Шрифт:
— А вот так. Воспитанник он колхозный. Это очень длинная история, — со вздохом проговорила Степанида.
Глава тридцать первая
Шел тысяча девятьсот сорок третий год. Украинская земля стонала под фашистским ярмом. Стонала, но не повиновалась. Оккупанты жгли, разоряли целые села. Много людей осталось без крова. Горожане уходили в деревни в поисках хлеба, выменивали его на одежду, обувь, посуду и другие вещи. Группами странствовали они по разбитым дорогам.
В
— Мама, кушать! — пищала девочка. — Мама, хлеб-ба-а…
— Нет у меня, доченька, хлеба. Потерпи, голубка моя, придем в село, дам я тебе и хлеба, и молочка. Ты спи, Нинуся, спи, моя доченька…
В селах, через которые лежала долгая дорога путников, добрые люди кормили голодных детей и обессиленную мать. Переночевав у кого-нибудь, поплакав с чуткой хозяйкой над несчастливой судьбой и тяжкой жизнью, она шла дальше. Нельзя было долго оставаться у чужих без разрешения властей, да и у них есть было особо нечего.
— Один день покормить можно, а больше у самих нет ничего, — говорили ей.
Так и шли от села к селу. Случалось иногда подъехать на подводе. В таких случаях уставшая мать сразу же засыпала, и дети прижимались к ней, словно цыплята к наседке, пытаясь согреться теплом материнского тела.
Бывало, останавливали их полицаи, проверяли документы. Интересовались, не семья ли партизана.
Мать вынимала бумажку со штампом, в котором говорилось, что ей с детьми разрешено поселиться в селе Владимировке под Мелитополем. Убедившись, что с документами все в порядке, полицаи отпускали путников.
Потом где-то потеряла ту бумажку, видимо, когда доставала из кармана тряпку, чтобы вытереть сыну нос, но все равно срок действия документа уже истек, и он считался недействительным. Теперь они шли просто так.
Часто уставший Степан садился на пути и беззвучно плакал. Тогда мать садилась рядом и, глотая слезы, уговаривала мальчика.
— Ничего, сынок, держись. Посиди немного, пусть ножки отдохнут, потом пойдем дальше, — совала в руки сухарь или кусок пресной лепешки, выпрошенной у добрых людей.
Отдохнув немного, мальчик вставал и, превозмогая усталость и боль в ногах, покорно брёл дальше.
Однажды в поле их застал дождь. На несколько километров вокруг не было ни стога сена, ни дерева, где бы можно было укрыться. На горизонте виднелась деревня, но как же невероятно далеко до нее!
За час прошли меньше километра. Промокли насквозь. Степа трижды падал в лужу. Ручки посинели, он весь дрожал от холода.
— Мама, мне холодно, укрой меня, — плакала девочка.
Мать сняла с себя шерстяной платок и свитер, кое-как укутала детей.
Ветер дул все сильнее и сильнее. Вместе с дождем начала сыпать снежная крупа. Подмораживало. Мальчик совсем выбился из сил. Пришлось и его взять на руки и нести.
Насквозь промокшая, обессиленная голодом и усталостью, женщина шла, еле передвигая ноги. Не замерзать же в поле…
Дети плакали не умолкая, а она все шла и шла, уже ничего не понимая и не чувствуя, кроме холода и смертельной усталости.
До села добралась уже в сумерках.
Постучала в дверь первого дома и, едва успев произнести: «Пустите», — потеряла сознание.
Хозяйка, женщина лет под сорок, заохала, подняла захлебывающуюся от плача девочку, взяла за руку ее братика, внесла в дом. Потом с трудом втащила лежащую без сознания мать, сняла с нее пальто и растоптанные ботинки, уложила в постель. Дети уже заснули на матрасе, положенном возле теплой печки.
Женщина на минуту очнулась.
— Кто вы и куда идете? — спросила хозяйка.
— К сестре под Мелитополь, — едва слышно прошептала мать.
— Как зовут?
— Мария. Вы детей… — она не договорила и снова потеряла сознание.
На четвертый день она умерла.
— Что же я с вами буду делать, бедные вы мои? — плакала тетя Аня над детьми после похорон. — Куда же я вас дену?.. Не выгонять же вас на улицу…
— Мы с вами будем, тетя… Никогда не будем плакать, не будем шалить. Я буду пол подметать, дрова рубить, — серьезно ответил Степа, еще не осознавая всей трагедии, которая произошла с ними.
— Сиротки вы мои бедные… Да я же сама мать, — причитала тетя Аня. — У меня тоже дочка была, умерла этим летом…
Всю зиму тетя Аня перебивалась с детьми. У нее было немного муки, картошки. А когда все это кончилось — начала выпрашивать у соседей. Для сирот давали кто что мог.
Но весной и сюда пришел голод. И тетя Аня решила пробираться к своим родственникам в Крым. Хорошо, что через село проходила железная дорога: забрались они в пустой товарный вагон и поехали.
Но доехали по железной дороге только до Джанкоя, а дальше пришлось идти пешком.
Шли два дня. Ночевали в селах. На третий день отправились рано утром.
— Теперь уже недалеко, детки, — говорила тетя Аня.
Ярко светило солнце. На голубом небе, как и в мирные времена, плыли кучевые облака. Вдоль полевой дороги волновалась под ветром густая сочная трава.
Увидев впереди деревню, они свернули с дороги и пошли напрямик, чтобы сократить путь.
— Тетя Аня, посмотрите сколько цветов! — закричал Степа и побежал по направлению к деревне. Впереди алели маки.