Рассвет (сборник)
Шрифт:
Дед Яким тяжело вздохнул, смахнул с лица пот. Он совсем опьянел.
— Вот и хочу я посоветоваться с тобой, Се-евилер… Тьфу, ты, беда, имени своего друга выговорить не могу — до чего дожил!.. Ну, зачем тебя так назвали?
Сильвестр Михайлович только виновато улыбнулся, как будто говорил: «Сам не знаю…»
— Ты бы поменял свое имя на какое-нибудь модное. А то язык сломаешь, пока выговоришь.
Дед Яким нашинковал на вилку кружочек соленого огурца, хотел было положить в рот, но забыл и снова начал:
— Хочу я, Се-ли-верста, посоветоваться
— Умирать пора, а он еще кипит… Сидел бы уже здесь, — ворчала Степанида.
— Не подгоняй, сам помру! — обиделся дед Яким. — Что посоветуешь, друг?
— Это не дело — бегать. Подожди, и тут для тебя дело будет! — заговорил вдруг Сильвестр Михайлович. Галине показалось, что это раздался гудок парохода.
Она встала и пошла в свою комнату. Перед глазами все еще стояла газетная заметка. Легла на кровать и закрыла глаза.
А через дверь еще долго слышался взволнованный, по-петушиному задиристый голос деда Якима.
Глава двадцать пятая
Виктор вернулся в село не через неделю, как думал Стукалов, а через день. Выпрыгнул из кузова автомашины возле торопыгинского двора, поспешно открыл калитку, взошел на крыльцо.
— К Галочке, что ли? Нет ее! — крикнула в открытое окно Степанида. — Поехала в колхоз имени Калинина проверять соревнования.
— Одна поехала?
— Нет, полная машина людей!
— Когда вернутся?
— Обещали вечером. А как там отара?
Виктор не ответил. Стоял, о чем-то сосредоточенно думая.
— Приплод какой, спрашиваю! — недовольно переспросила его бабка.
— А-а-а, приплод? Известно, ягнята… — Виктор не заметил, как она обиженно сжала губы.
Ссутулившись, побрел по улице. Из задумчивости его вывел голос.
— Галина Проценко здесь живет? — спросила пожилая женщина, которая уже второй день подменяла больного почтальона.
Виктор увидел в ее руке голубой конверт.
— Здесь, здесь! — оживился он.
Женщина опустила письмо в плоский ящик, который висел на столбе у калитки, и пошла дальше.
«От него!» — решил Виктор, чувствуя, как учащенно забилось сердце. Он знал о переписке Гали с Чигориным.
Бросился к ящику, начал осматривать его, пытаясь открыть. Не заметил, как из-за соседнего дома вышел Степан Бондарь и медленно направился к нему. Виктор отжал нижнюю дощечку, но лист не выпадал, очевидно, зацепился за планку. Пришлось постучать ладонью. Наконец он просунул снизу два пальца и вытащил конверт. Письмо было от матери Галины.
— Ты что делаешь, падлюка? — вдруг прозвучало возле уха.
Виктор испуганно обернулся.
— За чужими письмами охотишься?!
Степан одной рукой схватил его за пояс и легко оторвал от земли.
— Что тебе надо? Отпусти! — испуганно и злобно крикнул Виктор, беспомощно махая в воздухе руками и ногами.
— Ах ты, гадёныш! — не обращая внимания на сопротивление Виктора, прошипел Степан, раздельно произнося каждое слово.
— Отпусти, сволочь! — вскричал Виктор. — Это не твое дело. Мы с ней доверяем друг другу… Отпусти, тварь!
— Ах ты, гадость! — так же спокойно сказал Степан и, поставив Виктора на землю, сгреб его огромной, пропахшей керосином и машинным маслом рукой за воротник рубашки и дважды больно ткнул носом в ящик. От боли и бессильной ярости у Виктора из глаз брызнули слезы.
— Клади обратно, быстро! — прикрикнул Степан.
Виктору ничего не оставалось, как бросить злополучное письмо в ящик.
— А теперь сматывайся, пока я тебе ходовую часть не повредил! — Степан со всей силы толкнул его под зад коленом. — Слизняк! — добавил он и брезгливо вытер руки о комбинезон.
Добравшись до квартиры, Виктор упал на кровать и расплакался. Его душила злость.
— Хам! Быдло!.. — Виктор не мог подобрать более оскорбительного слова. Злобно сжимал кулаки и скрежетал зубами от бессилия. — Убивать таких надо!
Его трясла нервная лихорадка. Несчастья одно за другим обрушивались на него, как горный обвал. Растерянный, ошеломленный, он не знал, что делать, как жить дальше. А тут еще эта Степанова звериная ненависть.
Пролежал часа два. Когда поднял голову, было уже темно. Долго умывался, потом сходил в магазин, купил четвертушку водки. Расшатанные нервы требовали какой-нибудь встряски. Виктор налил водку в стакан, нашел на полке полбуханки хлеба. Выпил залпом. Боясь вздохнуть, начал быстро жевать. Во рту щипало, глаза слезились. Вдруг почувствовал, как тело обмякло, в ушах зазвенело, голова стала совсем пустой. Казалось, что он проваливается куда-то.
С полчаса сидел оглушенный, ничего не понимая. Наконец звон в ушах начал ослабевать, постепенно возвращалось сознание.
Виктор обвел комнату тоскливым взглядом. Никак не мог понять, что с ним происходит. Стены шатались, в голове все перепуталось. И вдруг вспомнил, как Степан ткнул его лицом в почтовый ящик, аж нос поцарапал о шершавую фанеру. Бессильная ярость снова затмила его разум. Взгляд наткнулся на большой столовый нож.
— Я рассчитаюсь с тобой, тварь! — злобно воскликнул Виктор, скребя ногтями по столу, схватил нож и, шатаясь, неуверенной походкой пошел к двери.
Глава двадцать шестая
В колхозе имени Калинина комиссия провела почти весь день. Председатель колхоза Загоруйко водил гостей по хозяйству, показывал птичник, свинарник, новые коровники. Пряча под опущенными ресницами хитрые беспокойные глаза, он остановился в коровнике возле коровы бурой степной породы и нарочито равнодушным голосом пояснил:
— «Звезда». За сутки дает двадцать восемь литров молока. Прошлогодний надой пять с половиной тысяч литров. Сейчас, наверняка, больше будет.