Рассвет (сборник)
Шрифт:
— И много у вас таких рекордсменок? — поглаживая крутой бок коровы, спросила тетя Валя.
— Восемь. Но мы за рекордами не гонимся, а заботимся, чтобы каждая корова хорошо доилась, — говорил Загоруйко, прищурив глаза. — Вот именно поэтому и внедрили премиально-прогрессивную оплату для доярок.
— И у нас то же самое, — ответила тетя Валя.
— Правда? А почему же ваши коровки молочка меньше дают? Или в сводке ошибка случилась?
Доярка из «Рассвета» не ответила.
Загоруйко только улыбался. Стукалов шутил, но
Галина удивлялась, зачем ее, совсем нового человека в колхозе, Стукалов включил в состав комиссии. Поняла это только в поле, когда ехали на виноградник. Стукалов спросил:
— Заметила — у них повсюду комсомольские звенья и группы? Я специально поинтересовался передовиками, преимущественно молодежь. Умный, видимо, у них секретарь.
— Вот наш сад, а там — виноградник! — с гордостью указал Загоруйко, когда машина остановилась.
Галина сразу заметила на виноградной плантации большую разреженность, но зеленые побеги напомнили ей о заветной мечте. Она склонялась над кустами, на которых кое-где начали желтеть листья, и видела, что укоренились они здесь хорошо и через три-четыре года не узнаешь этих просторов.
Весь день рядом с Галиной ходил высокий чернобровый парень, Володя Хмель. Он охотно объяснял все, что интересовало девушку. Но здесь, на виноградной плантации, Володя вдруг почему-то замолчал.
— Здесь все дела вершит комсомольско-молодежная бригада, — объяснял председатель. — Это наш первый степной виноградник. Года через три своим вином будем угощать. Приезжайте, для хороших соседей не жалко!
— Как же, угостишь… Шире рот открывай, — тихо сказал Володя.
— А что, скупой у вас председатель? — так же тихо спросила Галина.
— Да нет, просто винограда он не дождется. Степь же… Вымерзнет весь.
— А вы где работаете?
— Да тут же. Спины гнем, а все зря. Я считаю…
Но Галина не дала ему договорить.
— Товарищ председатель! — крикнула она Загоруйко. — Видимо не скоро у вас будет свое вино, если такие виноградари будут работать, как этот, — указала на Володю. — Немедленно переведите его в другую бригаду.
— Почему? — удивленно поднял брови Загоруйко.
— Не верит он, что в степи будет расти виноград.
Володя Хмель словно споткнулся, покраснел и опустил глаза.
Загоруйко метнул на него гневный взгляд и заторопился:
— Что ж, товарищи, поехали?
Когда подвели итоги соревнования, оказалось, что калининцы опередили «Рассвет» по всем показателям, кроме зерновых. Урожай с гектара в обоих колхозах был приблизительно одинаковый. Домой возвращались, когда уже стемнело. При въезде в село заметили пьяного. Он брёл, спотыкаясь, еле переставляя ноги.
— Опять Андрюшка Полуянов? Вот беда с ним, — проговорила тетя Валя.
Она и не догадывалась, что это был ее квартирант.
Глава двадцать седьмая
Перед глазами Виктора все кружилось. Освещенные окна домов отбегали налево и тут же возвращались назад. Земля качалась под ногами, словно палуба корабля при крутой волне. В темноте он не попадал на дорогу.
По улице проехала автомашина, совсем ослепив его. Вдруг Виктор наткнулся на что-то металлическое, больно ударился всем телом и выронил нож. Он нагнулся, начал шарить по земле руками и еще раз стукнулся головой. Это была водопроводная колонка. Забыв о ноже, открыл кран и припал к холодной струе жаждущими губами. Потом подставил голову и долго простоял согнувшись. Холодная вода немного освежила.
Виктор выпрямился, встряхнул мокрым чубом. Окна уже не плыли перед глазами.
«Куда это я шел?» — подумал он и услышал далекую музыку. В клубе играл баян. «Ага, к Галине. Она уже, наверное, приехала и сейчас в клубе. Да, надо, наконец, сделать предложение… Надоело все это. Хватит!..»
Людей в клубе было мало. Неподалеку от дверей за столиком Степан Бондарь играл в шахматы с чубатым парнем. За другим столом Федька со своим прицепщиком резался в домино против Тимофея Ховбоши. Тот также играл с прицепщиком.
Среди трактористов установился порядок: играть смена против смены. Чемпионом считался Федька с напарником. Они разработали сложную систему сигнализации. На первой же минуте, только взяв в руки костяшки, партнеры уже знали, кто на чем будет играть. В сигнализации участвовали пальцы, костяшки домино, подмигивание, особая улыбка и прочее. Их часто ловили на этом, но они только смеялись, а назавтра придумывали что-то новое и обязательно побеждали.
Тимофей Ховбоша играл рассудительно, не спеша. Подумав, он открыл тройку.
— Ваши тройки плакали, дорогой мой! — крикнул Федька. — Я вас предупреждал. Прошу!
Напарник Тимофея, рыжий сонливый парень, подумал и забил вторую тройку.
— Куда же ты забиваешь? — возмутился Тимофей.
— А что должен делать, когда другой карты нет!
— Правильно, — ворковал Федька, — за такую игру мы тебе объявим благодарность. А вы, ребята, читали, как судили паразита? Отца нашего Костомарова.
— Эй, стой-стой! Так не пойдет! — закричал вдруг Тимофей. — Опять договариваетесь?
— Кто договаривается? Тьфу на тебя! — ответил Федька. — С вами можно играть с закрытыми глазами или даже во сне.
— Разве я не вижу, как перемигиваетесь?
— Да я не о том, — наклонился вперед Федьков напарник и прошептал: — Посмотрите на дверь!
Держась рукой за косяк, у входа стоял Виктор. Мокрые волосы прилипли ко лбу, рубашка также мокрая до пояса. Обвел тяжелым взглядом зал и, не увидев Галины, оттолкнулся от двери, исчез в темноте.
Степан едва заметно подмигнул Федьке. Тот мгновенно понял.