Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии
Шрифт:
Один за другим раздаются семь мощных залпов нашей артиллерии.
– - -
Как горный хребет, поднимается над рвом и степью Турецкий вал.
Здесь хорошо слышны крики приветствий и «ура» на стороне красных. Затихает последний, седьмой, залп артиллерии красных. В воздух взлетают ракеты. Прожекторы белых прорезают ночную мглу.
Солдаты бегут по окопам белых, занимая места у пулеметов.
Боевая тревога. На командном пункте — группа офицеров.
Голос Кутасова:
— Красные идут на штурм.
Скрещиваются и шарят в темноте лучи прожекторов.
Изгородь штыков над окопами белых.
Силуэты дальнобойных орудий.
Проволочные заграждения. Непреодолимая паутина проволоки.
Иностранные военные суда в заливе. Башенные орудия медленно поворачиваются в сторону красных.
Все наготове. Боевая тревога.
Все громче крики «ура» и музыка на стороне красных.
Кутасов (недоумевает). Странно, почему они не атакуют… Что это у них?
Адъютант (догадывается). Праздник, ваше превосходительство…
Кутасов. Какой еще праздник?
Адъютант. Годовщина революции. Третья годовщина.
Кутасов (разводя руками). Да, в самом деле… Ведь уже три года, вы подумайте…
Музыка, крики «ура», ракеты взлетают на стороне красных.
Звук трубы. Парламентер Кузнецов и трубач с белым флагом у проволочных заграждений белых.
По ту сторону заграждений — генерал Борщевский, и два солдата. Они приподнимают проволоку, и Борщевский идет навстречу Кузнецову и останавливается перед последним рядом проволоки.
Мгновение они оба глядят друг на друга — генерального штаба генерал-майор и большевик.
Тяжкая тишина нависла над землей. Две силы — друг против друга, накануне последнего, решительного боя.
Глаза белых прикованы к группе людей на ничьей земле, перед проволокой.
По ту сторону тысячи глаз следят за переговорами парламентера.
Кузнецов (прерывает молчание.) От имени командования Южным фронтом предлагаю вам сдаться. Зачем проливать лишнюю кровь? Судьба Крыма и ваша судьба решена.
Борщевский молчит. Искоса взглянул на Кузнецова, говорит как бы в пространство:
— Перекопа вам не взять. Его защищает доблестная русская армия, верные сыны России.
Кузнецов окидывает с головы до ног генерала в английском френче, французских крагах-башмаках и плаще.
— Россия? Какая там Россия… — говорит он. — Все вам дала заграница. И пушки, и штаны, и снаряды — все на вас чужое, и сами вы давно не русские.
Борщевский (криво усмехаясь). Стара песня. А вы за что бьетесь?
Кузнецов. За то, чтобы
Солдаты, сопровождающие Борщевского, с напряженным вниманием прислушиваются к каждому слову Кузнецова.
Борщевский (обернулся и увидел их лица. Теряет обычное хладнокровие и исступленно кричит). Все вы отравленные, видели семнадцатый год, видели, как с нас погоны срывали!.. И всех вас надо истребить, чтобы памяти о тех проклятых днях не осталось!
Кузнецов (спокойно и с презрением). Народа не убьешь. Он бессмертен. Народ жил, живет и будет жить счастливо. А вы уже давно мертвые.
И, повернувшись спиной к Борщевскому, уходит.
Начинается орудийная канонада.
Ночь у Сиваша. Артиллерийская дуэль. Зарево пожара. Части красных накапливаются на берегу у Сиваша. Иногда вспыхивает луч прожектора, отражается в ямах, наполненных водой. Дует пронизывающий морозный ветер, бойцы мерзнут, притопывают сапогами. Спокойные и суровые лица.
На берегу — Фрунзе и командиры. Они окружают Тараса Голубенко. Он в полушубке. У старика за поясом топор.
Фрунзе. Пятнадцатую поведет товарищ Катерина Голубенко. А Тарас Андреевич — пятьдесят первую. Ведь так?
Тарас Голубенко кивнул головой.
Фрунзе (позвал Кузнецова). Возвращайтесь к себе на Перекоп и ждите приказа. А получите приказ— действуйте по-суворовски… Чудесный был старичок… Верно, Снетков? (Снетков утвердительно кивает головой.) Поезжайте и ждите приказа.
Кузнецов простился с Фрунзе и командирами.
Фрунзе сосредоточенно глядит в сторону Сиваша.
Кузнецов едет верхом с ординарцем мимо разрушенных хат деревни Строгановка. Ветер гонит по земле засохшую листву. Вдруг слышит позади звонкий голос:
— Товарищ Кузнецов!
Кузнецов (придержал коня, оглянулся. К нему бежит боец. Он всматривается и в радостном изумлении восклицает). Катерина!.. (Спрыгнул с коня, отдал повод ординарцу.)
Катерина (не может сдержать волнения). Коля… (Смутившись.) Товарищ Кузнецов… Вот и не чаяла вас видеть.
Они отходят в сторону. Ординарец уводит коней и тактично не глядит в сторону Катерины и Кузнецова.
Кузнецов. Вот она, судьба… И вспоминал я тебя, и ждал, а только встретил — надо разлучаться.
Катерина. Голубь ты мой… И мне надо бежать… Сейчас выступаем. Я и отец за проводников. Идем через Сиваш.
Кузнецов (взволнован). Через Сиваш?.. Ты?.. Ты поведешь?.. (Берет ее руку.) Выходит, времени, нам отпущено только одна минута. Будем живы, нет ли…