Разорвать порочный круг

АNЕlover

Сделанное им движение в сторону выхода стало столь резким и неожиданным, что Санса, сиюминутно заволновавшаяся, что милорд так в молчании и покинет ее, не пожелав напоследок ни спокойной ночи, ни поцеловав в щеку или лоб, приподнялась на локтях на постели и проводила его пристальным, наполненным надеждой на то, что он все-таки вернется, взглядом. И такое рвение находиться рядом с Рамси как можно больше времени было вполне объяснимым для девушки, проводившей целые дни запертой в покоях. Внутри становилось больно от мысли о том, что вскоре в спальне погаснут догорающие свечи, и она останется предоставленной самой себе, будет беспокойно всматриваться в кромешную темноту погруженных в тишину покоев и будет пытаться уснуть, разрываемая изнутри ощущением бескрайнего одиночества и потерянности, будет крутиться в широкой мягкой постели, не находя себе ни места, ни сна. Иногда в бессонные ночи Сансе делалось столь тоскливо

и грустно, словно дракон вцепился и раздирал острыми когтями ее душу, и на глаза наворачивались слезы, начинало хотеться зарыдать в голос, зовя на помощь маму или папу. Хотелось кричать, пока кто-нибудь не придет к ней и не успокоит, хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом с ней, разговаривал или просто гладил по волосам, хотелось чувствовать рядом с собой человеческое тепло. А когда же наступало утро, Хранительница Севера тянулась к милорду, желала, чтобы он пробыл с ней как можно больше времени, давал легкие к выполнению задания, ласкал, обращался к ней и возлегал. И теперь, когда над Волчицей вновь нависла угроза остаться одной, ей представлялось сложным распрощаться до завтра с Рамси, так вволю и не насладившись вечером, проведенным с ним.

К удивлению понурившейся и озабоченно поглядывавшей на полуоткрытую дверь девушки, Болтонский бастард уже через пару секунд вернулся к ней в спальню, неся в руках два кубка, один из которых поставил на прикроватную тумбочку, а второй оставил у себя и, присев на край постели, бесстрастно произнес:

— Там вода тебе на ночь.

Коротко кивнув головой в сторону чарки, Рамси отпил из своего кубка и с интересом посмотрел на присевшую в постели и сейчас обнимавшую свои колени жену, которая, в свою очередь, с пристальным вниманием разглядывала его, словно пыталась прочитать, какие мысли были сейчас у него на уме. Только вот влезть в голову к милорду у Волчицы не выходило, и последний, явно начавший находить ситуацию довольно увлекательной, подался вперед к девушке и, облокотившись руками на колени, заинтригованно, усмехаясь одним краешком губ и забавляясь с непонятного ступора жены, взглянул ей в лицо.

И только теперь до наконец вырвавшейся из своих мыслей дочери Старка, мгновенно смутившейся своей оплошности, дошла несуразность ее поведения да на щеках выступил румянец, и она поспешила сказать:

— Спасибо, милорд.

Волчица слышала, что ее голос прозвучал тихо и мягко, едва нарушив тишину спальни, и для нее оставалось неясным, помешало ли это Болтону расслышать ее слова благодарности или нет. И для нее это не было какой-нибудь ерундой, ведь редко, когда милорд оставлял питье на ночь, он ограничивался обычно либо кубком вина, либо кубком с водой, предлагаемым ей перед сном, и теперь Санса, разнервничавшись из-за своего промедления и почувствовав себя неловко из-за недостаточности проявленного внимания к доброму жесту мужа, не пожелала выглядеть неблагодарной в его глазах и сбивчиво добавила:

— Простите, я задумалась и не сразу поняла, о чем вы говорите, милорд.

И чувствуя себя виноватой перед бастардом, Хранительница Севера решила пододвинуться поближе к нему и пересела к краю кровати и замерла, оперевшись одной рукой на постель, а вторую положив перед собой. Она всматривалась в милорда и пробовала понять, не был ли он раздражен ее поведением и не стал ли бы возражать против того, чтобы она подобралась к нему еще чуть ближе. Волчица не нуждалась в разговорах, ей было достаточно того, что муж был рядом и пока не спешил покидать ее одной. Внутри же девушки нарастало желание подобраться к милорду поближе, улечься на постель и потом, положив голову на его колени или просто прижавшись к его телу, почувствовать себя защищенной и умиротворенной, но она этого не делала: осознавала, что милорду бы не понравилось, если бы жена сама начала к нему лезть за ласками, а просить его об этом вслух было боязно, ведь зачем было беспокоить Рамси по таким пустякам? Милорду могли надоесть или наскучить бесконечные просьбы Волчицы, или она могла разозлить его своими приставаниями, а этого совсем не хотелось. Кроме прочего, было страшно подумать о том, что милорд, устав от докучливой жены и отдав предпочтение менее хлопотным девушкам, стал бы заглядывать сюда намного реже, и Сансе снова бы пришлось окунуться в сводящее с ума одиночество и скуку, которые сейчас по нескольку раз на день развеивал своими визитами Рамси. И по этой причине Хранительница Севера так и продолжала сидеть в молчании, изредка обегая внимательным спокойным взглядом Болтона, да прикрывала на несколько мгновений глаза, прислушиваясь к треску поленьев, неумолимо пожираемых красно-желтым, неукротимым пламенем в камине.

Уютная, навевавшая спокойствие атмосфера расслабляла и нагоняла сон, и Санса, чувствовавшая, что ее глаза начинали постепенно закрываться, силилась отогнать от

себя дремоту. В очередной раз закрыв на минуту глаза, она вдруг услышала шумный вздох отпившего вина Болтона, и тут же открыла глаза, и быстро замигала, делая вид, будто вовсе не засыпала сейчас прямо на ходу. Ощущавшая себя неловко Волчица с осторожностью посмотрела на Рамси, ища в нем подсказку на то, не вела ли она себя вновь неуважительно по отношению к нему. Она не хотела никоим образом оскорбить или обидеть Болтона и не хотела, чтобы ее поведение выглядело так, словно она не могла дождаться того часа, когда муж оставил бы ее в покое. Совсем наоборот, Сансе было намного проще и спокойнее заснуть, когда поблизости находился Рамси и создавалось впечатление, будто она была не одна, за ней присматривали, ее оберегали и не позволили бы ничему плохому случиться. Она была хорошей, послушной женой и не боялась, что милорд внезапно мог сделать ей больно или неприятно, ведь он, хоть и был строг, но при том оставался справедливым и не держал зла на жену.

И размышлявшая таким образом девушка в один миг встрепенулась и обратила все внимание к заговорившему с ней Болтону:

— Чего тебе хочется, дорогая?

Вопрос мужа стал неожиданностью для Волчицы, и та, уставившись в упор на мужчину, скорее начала соображать, что же подразумевалось под его вопросом. Милорд спрашивал хотела ли она еще есть? Пить? Что-то еще? Хотел узнать о чем она мечтала? Или что-то другое, и необходимо было думать в абсолютно другом направлении? Как бы то ни было, вопрос оборачивался для Старк намного сложнее, чем могло показаться с первого взгляда, и ей приходилось всматриваться в милорда в поисках подсказки, перебирать в голове возможные варианты ответов. И так бы могло продолжаться еще долгое время, если бы девушку внезапно не осенила одна идея, которая поражала своей легкостью и правильностью, сочетанием в себе всего того, в чем нуждалась Старк, и та, не задумываясь, произнесла:

— Я хочу, чтобы вы были счастливы, милорд.

И Волчица не врала, искренне верила в свои слова, удивлялась про себя, что сразу же не подумала о столь очевидном и простом ответе, ведь именно этого пожелала бы себе хорошая жена. А она была хорошей женой и, более того, уже пришла к осознанию: если милорд ею доволен, то довольна и она, и если милорд будет счастлив, то будет счастлива и она. Это было так просто и понятно, что Санса даже не сомневалась в том, что милорду должен был понравиться ее ответ, Рамси обязательно бы обрадовался ее правильным мыслям и желанию быть полезной.

В это же время Болтон, потупив взор к кубку и на миг улыбнувшись уголками губ, поднял к жене свой взгляд и проговорил, слегка улыбаясь:

— Нет, любимая, я спрашиваю о тебе. Чего ты хочешь? Что я могу сделать для тебя? — он на секунду замолк и, окинув Сансу быстрым взором, добавил: — Начни с самого простого.

Удерживая долгий взгляд на муже, ошеломленная, озадаченная дочь Старка замерла на месте, изумленная тем, что от нее ожидали не такого ответа и Болтон в действительности желал знать, чего же хотела его жена. И эта идея была столь нова и непривычна, что дочь Старка невольно натолкнулась на мысль, а не было ли это всё своего рода проверкой, чтобы узнать исправлялась ли она.? Но ведь Волчице казалось, что она уже исправилась и милорд прекрасно видел, какой хорошей женой она была ему. Или ошибалась, и ей еще многому предстояло обучиться?

Мысли мельтешили в голове, словно стая вспугнутых птиц, что, приземляясь на новое место, вновь пугалась какого-нибудь нелепого звука и хаотично взмывала в небо, торопясь уйти от опасности. Однако затем к Сансе прилетела одна, самая смелая и смекалистая пташка: нужно было быть честной, ведь именно этого ждал от нее милорд. Честный ответ — верный ответ, и никак иначе. И в мгновение ока переставшая терзаться сомнениями Старк, удерживая во внимании слова милорда о том, что это должно было быть чем-то легким к исполнению и чего ей очень хотелось, призадумалась над тем, чего ей сейчас хотелось больше всего и затем проговорила, удерживая свой взор на кубке в руках бастарда:

— Можно мне прилечь возле вас?

На просьбу жены Рамси лишь развел руки в стороны и, изобразив перевернутую улыбку и пожав плечами, похлопал незанятой ничем рукой по месту около себя, приглашая там прилечь. От предложения, сразу же последовавшего от бастарда, и осознания, что она сделала все верно, по телу Волчицы разлились тепло и легкость, на душе стало намного радостнее и светлее, и девушка, прижавшаяся сейчас к мужу, с признательностью взглянула на него снизу вверх и принялась устраиваться поудобнее, надеясь провести в таком положении некоторое время. От Сансы не скрылось и то, как благодушно посмотрел на нее Рамси, и она, прильнув поближе к нему и расслабленно прислонившись лбом к бедру, притихла, а через пару минут услышала, как усмехавшийся одним краешком губ бастард сказал: