Разорвать порочный круг
Шрифт:
— Погладить тебя?
Лишь на секунду взглянувшая на Болтона дочь Старка оживленно закивала головой, ликуя от своей удачи и проникаясь благодарностью к милорду. Этот вечер складывался как нельзя лучше, и весь прошедший день начинал казаться более насыщенным и оставлял за собой приятные воспоминания. Сделавшая глубокий вздох и уткнувшаяся носом в покрывало Волчица незаметно улыбалась своим мыслям и, закрыв глаза, нежилась в ласках мужа, думая о том, что не зря попросила милорда разрешить пододвинуться к нему ближе. Рамси уже хорошо знал, что нравилось его жене и не упускал случая доставить ей хоть самую малость удовольствия, а, когда они оказывались наедине, старался уделить ей побольше внимания. И с наслаждением принимавшая эти знаки внимания Санса пыталась, в свою очередь, подсказать мужу чего она хотела и к чему была готова, уже научившись, не без поправок со стороны милорда, различать, что являлось явным требованием к себе внимания
Сейчас же лежащая под ласками лорда Санса время от времени приоткрывала глаза и с покорностью поглядывала на него, показывая, что не спала и получала удовольствие от его легких прикосновений и поглаживаний. Рука мужа скользила по ее волосам, перебирала волосы, а Волчица подставляла под нее голову, слегка поворачивала ее, подставляя для ласк мужа разные места.
Когда же вдруг послышался голос милорда, вырвавший девушку из неги, она сразу же возвела взгляд к его лицу.
— Еще есть что-нибудь, чего бы тебе хотелось?
Бастард выжидательно посмотрел на дочь Старка, но на его лице не было видно ни угрозы, ни злого умысла, ни издевки, лишь полное спокойствие и внимание к задумавшейся над своим ответом жене.
Несомненно, ее самой большой мечтой было выйти из этих покоев и свободно перемещаться по замку. Но это было желанием, о котором Санса не могла просить мужа. О чем же она мечтала еще? На это не было простого ответа, а существовали либо раздумья о чем-то, находившемся за гранью действительности, за пределами достижимого, либо мысли о более насущных нуждах и времени, которое она проводила с мужем. Однако Рамси сейчас уже был здесь, рядом с ней, вечер близился к завершению, и выбор легких к исполнению желаний был совсем не велик. И Волчице пришлось тщательнее задуматься над тем, чего же ей хотелось. Она видела, что милорд не торопил ее и без злобы дожидался того момента, когда получит ответ на свой вопрос, и такое терпение и спокойствие с его стороны придавали девушке уверенности в себе и не мешали думать, не нагоняли на нее волнения или беспокойства, позволив тем самым расслабиться и отдаться своим мыслям. Решая ничего не скрывать от Рамси, Санса заговорила:
— Мне бы очень хотелось, милорд, чтобы вы остались на эту ночь со мной, — Волчица замолкла и, нервно сглотнув и видя, что милорд выжидательно смотрел на нее, словно ожидал продолжения, затем добавила, понижая голос до шепота и явно волнуясь, говоря скорее для себя, чем для бастарда: — И я очень мечтаю о том, чтобы выйти во двор.
Голос девушки совсем стих под конец и, казалось, растворился в тишине покоев, слившись с потрескиванием огня в камине. Повисшее молчание давило на уши, медленно уничтожая надежду на исполнение желаний Волчицы, и та, понимая, что допустила ошибку, потупила взор к меховому одеялу, поневоле огорчаясь своей неудаче и злясь на свою глупость. Она ведь подозревала, что не стоило простить о таком, знала, что милорду это не понравится, однако… однако все равно решила попробовать испытать удачу, все равно решила рассказать милорду о своей самой сокровенной мечте, рассудив, что это было более честным поступком, чем сокрытие таких желаний.
К сожалению, даже от вполне ожидаемого отказа на эту просьбу на душе вдруг стало очень тяжело, и столь хороший вечер в мгновение ока обернулся для девушки одним расстройством и печалью, завершившись щелчком по носу и напоминанием о совершенной ею ошибкой. И хотя Санса понимала, что ей следовало ожидать подобной реакции и что зря она лелеяла пустые надежды, забываясь о своем положении, ей все равно с трудом удавалось справиться с нахлынувшим на нее унынием. Вдыхая запах покрывала, Волчица пыталась отвлечься от угнетающих ее мыслей и выбрала закрыть глаза, чтобы спрятаться от пристального взгляда пока не произнесшего ни слова бастарда.
Тянулись
— Я не останусь сегодня спать здесь, но смогу переночевать с тобой завтра или послезавтра, — он замолчал и, проследив за своей рукой, остановившейся на спине жены, и вновь слегка задумавшись, продолжил: — Ничего не буду обещать, но все возможно. Посмотрим, как все сложится. Хорошо, любимая?
И в этот раз обезмолвленной оказалась уже ошеломленная неожиданным ответом мужа Санса, пытавшаяся сообразить, что же ощущала в данный миг. Хотелось одновременно зайтись словами благодарности к милорду и опечалиться неоднозначности ответа, ведь Рамси не отказал ей, но и не согласился выполнять ее желания, и это смущало девушку, сбивало ее с толку. Однако чем больше думала Волчица, тем отчетливее понимала, что слова милорда были совсем не плохи и даже наоборот — выглядели очень обнадеживающими, не означавшими категоричное «нет» и не исключавшими той возможности, что когда-нибудь Болтон выведет жену на прогулку. И эта маленькая надежда на лучшее многое меняло для дочери Старка: появлялась сразу мысль о том, что все наладится, что милорд заметит ее покорность и преданность и позволит, на свое усмотрение, изредка выходить во двор. Милорд мог не волноваться — Санса не собиралась совершать глупостей и не собиралась противиться ему, не пожелала бы не оправдать оказанного ей доверия. Она была хорошей женой, знала, как себя вести, и поэтому вскоре проговорила, приподнимаясь в постели на локте и устремляя свой взор к бастарду:
— Спасибо, милорд, я очень признательна вам.
Издав тихий смешок, улыбнувшийся уголками губ Болтон потянулся рукой к голове жены и, запустив ладонь в ее волосы и начав перебирать рыжие пряди, подался ближе к ней. Поцеловав прикрывшую глаза девушку в лоб, Рамси, все так же задорно улыбаясь и не отстраняясь от нее, проговорил шепотом:
— Хорошая девочка.
И после этих слов он еще раз чмокнул жену в висок и затем, отстранившись от нее, но не прекратив поглаживать, продолжил удерживать свое внимание на ней. А Волчица лишь застыла в неподвижности, сбитая с толку поведением милорда, но никак не расстроенная им, скорее просто запутанная. Бесспорно, стало бы самообманом утверждать, что похвала бастарда не вызвала в ней никакого отклика, и было бы таким же самообманом утверждать, что ей не понравились поцелуй мужа и обещание остаться здесь на ночь в один из ближайших дней. Только вот Санса совсем не поняла, за что хвалил ее Рамси, хотя и не стала придавать этому большого значения: это не показалось чем-то необъяснимым или странным, и девушка остановилась на мысли о том, что, наверное, милорд просто-напросто был доволен ее поведением и таким образом сообщал об этом. Ведь должна же была Волчица понимать, когда делала все верно, а когда — нет? А без подсказок мужа здесь было не обойтись. И, воодушевившаяся и приободрившаяся словами и похвалой Рамси, дочь Старка медленно опустилась щекой на постель и, пребывая в полном спокойствии и расслаблении, время от времени поглядывала на него да терлась головой его колено, осторожно отвечая на ласки и показывая мужу не останавливаться. Кажется, в ее жизни появлялось все больше солнечных просветов.
Жесткая, впивавшаяся в нежную кожу тонкая веревка оплетала запястья Волчицы и выглядывала из-под пушистого меха рукавиц, словно змея, поднявшая в траве голову. Эта стягивающая руки и обеспечивающая послушность девушки веревка была словно благословение богов, принесшее с собой больше свободы, чем ограничений, дарившее возможность жить полной жизнью, а милорд, аккуратно заправлявший под рукава плаща и перчатки концы этой путы, вызывал лишь желание содействовать ему в этой задаче. И, внимательно наблюдая за движениями мужа, Санса с воодушевлением и радостью дожидалась того часа, когда окажется на улице, в чем она нисколько не сомневалась: не стал бы милорд приносить ей теплую одежду, рассчитанную на пребывание на крепком морозе, и не стал бы связывать ей руки, зная, что в покоях жена без разрешения ничего брать не смела. И уж точно бы милорд не стал беспричинно говорить Волчице о ее хорошем поведении и заслуженном поощрении.
Хранительнице Севера даже не верилось, что ей наконец выпал шанс немного побыть на свежем воздухе и порадовать уставшие от темных тонов спальни глаза новыми цветами, предметами и простором, которых так не хватало в ограниченном пространстве хозяйских покоев. Внутри все дрожало от предвкушения прогулки, и возбудившаяся от открывшейся перед ней возможностью девушка еле сдерживалась от того, чтобы не начать, словно застоявшаяся в стойле лошадь, переминаться с ноги на ногу.
Когда же Рамси отпустил связанные вместе руки, то, внимательно оглядев жену с ног до головы, произнес с оттенком радости в голосе: