Разорвать порочный круг
Шрифт:
Вернувшись к Кровавому, болтонский бастард вспомнил о своем заложнике, ухмыльнулся и, подойдя к гнедой лошади, вытер об одежду Джона залитый кровью меч, а затем вложил оружие в ножны. Сноу, зависший поперек седла, с презрением смотрел на противника и все никак не мог поверить, что такого нахала никто еще не убил.
Рамси же, заметив на себя взгляд брата жены, неискренне улыбнулся ему и, положив ладонь на черную от грязи щеку юноши, проговорил:
— Дорогой брат моей любимой жены, нам пора домой, - он слегка похлопал бастарда по щеке. — Поедем наперегонки, — и уже трепля Джона по волосам, добавил полушепотом: — Кто второй, тот бастард.
После этих слов Рамси оставил Волка в покое, чуть прошел вперед и, похлопав по шее коня пленника,
— Отдай мне корду.
Мужчина передал лорду веревку и отъехал в сторону, давая дорогу. Рамси залез на Кровавого, повернул двух коней по направлению к Винтерфеллу и, выслав вороного жеребца вперед, хлестанул лошадь бастарда концом корды по крупу. Лошади рванулись вперед и поскакали во весь опор к замку, на ходу перескакивая через попадавшиеся им на пути трупы людей.
Джон стиснул зубы и весь напрягся, сосредотачиваясь на том, чтобы не вывалиться коню на шею и и тем более не слететь ему под пузо. Он больно ударялся животом и грудью об изгибы седла, а отпущенные увесистые стремена хаотично болтались из стороны в сторону и больно били бастарда по ногам, а когда лошадь перескакивала через очередную помеху на своем пути — подскакивали высоко вверх и практически долетали до самого лица Сноу, из-за чего ему приходилось все время задирать голову вверх. Терпеть это изощренное издевательство было нелегко.
Зато веселью Болтона не было конца. Весь путь до замка он довольно улыбался, с интересом наблюдал за корчащимся на коне Волком и иногда одерживал гнедую кобылу кордой, не давая даже шанса вырваться вперед.
Продолжая в таком духе, они достаточно быстро доскакали до Винтерфелла, и Рамси, первым въехав во внутренний двор, внезапно потянул корду, испытывая Джона на удачу в последний раз. Поддернутая за уздцы лошадь Сноу резко, с подскоком и разворотом остановилась, и бастард соскочил с седла на ее широкую длинную шею. Еще бы мгновение, и брат Сансы пролетел бы кубарем между ушами кобылы прямиком на землю, однако сильно дернувшая за руки и ноги, перетянутая под животом коня веревка предотвратила падение Волка вперед, и он, вскрикнув от боли и окончательно потеряв равновесие, начал скатываться назад. Потянув самого себя веревкой за ноги, Джон, невольно охнув, крутанулся через коня и завис головой вниз под животом животного. Пораненную ногу пронзила боль, а лохматая жесткая пута зацарапала запястья рук, и Сноу сейчас оторопело смотрел на перевернутый мир и брюхо кобылы перед его лицом, краем уха слыша, как спешился Болтон и направляется к нему.
Болтонский бастард подошел к бастарду Старка спереди и, глядя на него сверху-вниз и криво ухмыляясь, произнес:
— Я победил, бастард, — и со смешком потом добавил: — Или ты у нас лорд Подкобылий?
— Это не смешно и низко, — подал голос рассерженный и вконец потерявший терпение Джон.
Рамси с наигранным равнодушием пожал плечами и, разводя в воздухе руками, проговорил:
— Конечно, низко, — лорд весело заулыбался и продолжил, ударяя носком сапога в землю и выбивая из нее комки грязи, что полетели на Сноу. — Ниже только земля!
Джон шутку не оценил и висел с серьезным лицом, пристально взирая на ненавистного врага. Ему было очень жаль Сансу, которой ежедневно приходилось выносить этого ублюдка и, скорее всего, даже ложиться с ним в постель. Волк подвел сестру, и теперь они оба оказались в одной лодке, выбраться из которой живым представлялось маловероятным.
Пока же Сноу висел в молчании под лошадью, Рамси перерезал проходящую уже над седлом и удерживающую пленника на весу веревку, однако отпускать ее полностью не стал, дал лишь соскользнуть концу, прикрепленному к рукам Джона. Второй же конец веревки Болтон оставил у себя в руках и сейчас тихо посмеивался над мгновенно рухнувшим вниз бастардом, голова и верхняя часть туловища которого оказались на земле, а вот ноги все еще были задраны вверх. Приземлившийся в грязь Сноу задержал дыхание и стиснул зубы, удерживая в себе стон боли.
Преодолев желание застонать от боли и беря себя в руки, Волк медленно открыл глаза и посмотрел на своего мучителя взглядом, в котором смешались одновременно бесконечная неприязнь к стоявшему над ним человеку и неимоверная усталость, накопившаяся за столь трудный и долгий день. Его взор был с интересом встречен Болтоном, который внимательно оглядел своего пленника и, все-таки про себя решив, что их первого близкого знакомства со Сноу на сегодня уже достаточно, сейчас подозвал к себе гвардейцев и приказал им отвести заложника в подземелье, достать у него из ноги стрелу да выставить охрану. Вызванные лордом для этой работы гвардейцы поспешили выполнить распоряжение и, подхватив с земли Джона, потащили его в замок, оставляя господина во внутреннем дворе.
Запертая и находящаяся под охраной Хранительница Севера лежала на боку на застеленной покрывалом постели, повернувшись лицом к дверям. Глаза девушки были закрыты, а она сама прислушивалась к звукам, раздающимся снаружи, и пыталась не пропустить среди них звуки шагов Болтона, который несомненно захочет заглянуть к своей жене.
Все утро Волчица провела перед окном, со страхом наблюдая за ходом сражения. Ее сердце едва не вырывалось из груди от волнения, а все тело трясло, как в лихорадке. Она не находила себе тогда места, переминалась с ноги на ногу, иногда отворачивалась на миг от окна, желая избавить себя от лицезрения битвы, однако не находила в себе сил не смотреть за сражением бастардов и вновь бросалась к окну. Санса то хваталась спотевшими руками за подоконник, то за боковые створки окна. Она до сих пор помнит первую радость за Джона, когда его войско стало стрелять по беззащитным в тот момент всадникам Болтона… Однако же ликование оказалось совсем не долгим, и вскоре Волчица замерла перед окном, прижав ко рту руки и содрогаясь от слез, не в силах отвести взгляда от гибнущего войска брата-бастарда.
Когда же смертоносный круг замкнулся, знаменуя окончательную гибель армии лорда Главнокомандующего, Хранительница Севера отшатнулась от окна и опустилась на пол, начиная плакать и ощущая внутри лишь пустоту. В тот момент девушке показалось, что ее вот-вот вытошнит, и она зажала рот рукой, заодно приглушив и всхлипы плача.
Но на полу Волчица провела немного времени, и лишь миновало первое потрясение, встала на ноги. Не оборачиваясь к окну, она дошла до дверей покоев и постучалась в них, рассчитывая привлечь к себе внимание стражников. Когда с той стороны ей ответили, девушка попросила, чтобы кто-нибудь принес ей бадью с водой — умыть заплаканное лицо, и ее просьба была выполнена.
Санса тщательно умылась прохладной водой, пробуя избавиться от появившейся от слез припухлости на лице, снять красноту под глазами да заодно привести себя в чувства. Волчица понимала, что ей не следовало встречать Болтона в заплаканном, расстроенном виде, ведь, во-первых, победил-то он, и, во-вторых, ему теперь выбирать участь для ее брата, если, конечно, Джон вообще жив.
Сегодня случилось то, чего дочь Старка опасалась больше всего: она теряет еще одного близкого ей человека, может быть, даже последнего живого родственника. Девушке казалось, что она уже свыклась и смирилась за прошедший месяц с тем, что может потерять в грядущей битве Джона, но одно дело рисовать картинку у себя в голове, а другое — воочию увидеть развернувшуюся баталию и с ужасом осознать, что все происходит взаправду. Если бы Волчицу пришел спасать кто-нибудь другой, то она бы даже слезы не проронила над их неудачей и смертью. Наверное, леди Санса почувствовала бы некоторое разочарование, но не более того. Грустить бы она не стала, ведь менять шило на мыло или отдавать замок в руки незнакомцам в ее планы не входило.