Разыскивается миллионер без вредных привычек
Шрифт:
— Ты так пахнешь, — вырвалось у меня помимо воли.
— Как? — опешил он.
— Мужчиной.
Егор выругался, выволок меня с территории своего участка, оставив на нейтральной дороге. Сам шагнул обратно к своим шиповникам.
— Я тут, — раздельно, чётко, как для умственно неполноценного сказал он. — Ты там. Все! Рита, собирай свои вещи, Никита, прыгай в машину сейчас же, я тебя к бабушке отвезу. Никаких нет!
И правда, увёз. Прям разу же. Я так и осталась растерянно стоять там, где поставили, а машина с идеальным папой и идеальным ребенком скрылась за поворотом. Мокрая няня с вещами пошла на остановку. Выяснять с ней отношения
Я простояла ещё пять минут и пошла домой. Шла и убеждала себя, все хорошо, главное, что не убил. Руки ноги есть, все шевелится, голова правда болит, в тех местах, в которых истеричка меня за волосы тянула. Домик встретил меня тишиной. На спинке дивана висят Никиткины вещи, забыли про них совсем. Вышла в сад. Помидоры поникли, наверное, сдохли. Редиска с картошкой не показались. Я тоже поникла совсем, никакой в жизни радости. Полила свои грядки, ради приличия, и легла спать, благо хозяйка Маркиза вернулась и вечером я была совершенно свободна.
Проснулась уже в сумерках и совершенно разбитой. Голова варёная, гудит, душ нисколько не помог, таблетки от боли я пить побоялась, вдруг, беременна уже. Попила чаю и поняла, что мне необходима прогулка. Причём непременно в направлении большой Покровки, там воздух особенно освежает. К Таньке зайду, выпью ещё чаю, в конце концов, чаю много не бывает.
С Таней не получилось — мерседес никуда не делся. Я покосилась на дом Егора — свет горит. Вернулся. Терять мне нечего, это точно. Я конечно к Тане шла, но презерватив не забыла, причём сама только что это осознала, и порядком испугалась.
— Ты чокнулась, — сказала я в тишину. — И у тебя зависимость от секса с этим мужчиной. А, была не была.
И постучала в дверь. Никто не открыл. Обошла дом по периметру — все окна закрыл, гад. А ведь не было у него такой привычки до моего появления! Теперь я должна была попасть в дом из принципа, чтобы доказать… да неважно что. Попаду сначала, а там уж докажу что-нибудь. Вернулась на исходную позицию, поглядела на балкон. Точно — на него дверь нараспашку. Слушает наверное там, как я хожу в окна стуча, и не дрогнуло его каменное сердце! На редкость жестокий человек. Да, но такой красивый…
Балкон находился аккурат над крышей входной террасы. По бокам по обе стороны опоры, по которым вьется растение умеренной колючести — щиплется, но с шиповником не сравнить. Стойки опоры были деревянными, резными, упираться в них ногами было очень просто… я залезла. Стояла наверху, на балконе его, смотрела на открытую дверь и охреневала от собственного безрассудства. А потом к двери шагнула.
Егор не злорадствовал глядя, как я мучаюсь нарезая круги вокруг его дома — он спал. Уходить нужно было, но я присела на постель. Вот минуточку посижу, и пойду. В конце концов, Егор таким мирным бывает только когда спит, похоже. Надо полюбоваться.
— Ты как залезла? — сонно спросил он.
— Через балкон, — призналась я.
— А про балкон то я не подумал, — сказал он куда-то в подушку.
Я решила, что сейчас он меня точно выставит, а потом заговоренный от нечистой силы круг начертит вокруг своего дома. А он… вдруг потянул меня к себе, заваливая на постель. Придавил собой, руку на меня закинул, ногу… Пах он снова гелем для душа, но все равно, вкусно. А потом он… уснул. Я лежала и размышляла — уходить или нет? До дома далеко. Целых минут двадцать топать, а то и
— Положили лежать, значит полежу, — решила я, и заерзала, устраиваясь поудобнее.
Проснулась я от того, что мне было тепло. Что само по себе удивительно — моя избушка ещё не очень прогрелась после зимы. Печку я разжигала с трудом, а обогреватель не включала из экономии, поэтому частенько рано утром у меня зуб на зуб не попадал.
А сейчас… тепло было. Я бы дальше спала, но встроенный будильник неутомимой бубнил в самый мозг — собаки, собаки… никакого спокойствия. Я потянулась, пытаясь сбросить с себя одеяло. И вот в этот то момент поняла, что вот это тяжелое — мужская рука. А вот то, что упирается мне в попу совсем не позабытый в постели пульт. Следом вспомнилось и все остальное. Меня захлестнул ужас. Одно дело резвиться на природе под бдительны окном дуэньи Глафиры, а вот так вот… совсем другое.
— Вот дура, — шёпотом выругалась я.
Интересно, он вообще помнит, что сам меня уложил в постель, или считает, что это был его персональный кошмар? Я застонала и попыталась выбраться. Нашарила под подушкой свой телефон.
— Который час? — спросил Егор в мою шею.
По шее тут же побежали мурашки.
— Эм… пять тридцать.
— Проклятье! — выругался он и мурашки ускорили бег. — Мне когда-нибудь дадут выспаться?
Я набралась решимости и сбросила с себя его руку. От бросила одеяло. Черт, прохладно же! Балкон за собой надо было закрыть. Хотя так даже к лучшему — сейчас быстренько выпрыгну, до того, как хозяин жилья проснётся вместе с желанием орать и убивать, и уползу на сломанных ногах.
— Куда пошла?
— К собакам…
А следом… мужская рука потянула меня обратно под одеяло, в тепло, и то, что в меня тыкалось снова уютно ткнулось между ягодиц. Я ойкнула. Я конечно шла сюда с этой целью, но если честно, каждый раз ужасно трусила и поражалась тому факту, что такой идеальный мужчина меня хочет. А то, что хочет было понятно. Его рука залезла под футболку, наверх, накрыла грудь, которую я забыла спрятать в новый сексуальный лифчик. Я сдавленно охнула. Рука на этом не остановилась, погуляла туда сюда и нырнула под резинку шорт, а заодно и трусов — ночью меня просто собой придавили и раздеться не дали.
Я все ещё продолжала стесняться, да. Но ноги… сами как-то раздвинулись, облегчая руке путешествие. Мои шорты поползли вниз, да так и застряли на уровне коленок. Я было заерзала, пытаясь вытащить из них ноги, но тут, что и до этого ко мне рвалось через одежду… эм… ткнулось напрямую. А потом… словно целиком меня заполнило. Может дело в том, что я проснуться до конца ещё не успела, но чувства были обострены до предела.
Раньше мы занимались сексом так, словно боялись, что нас в любой момент могут прервать, или боясь, что один из нас передумает — жадно урывая каждое мгновение. А сейчас он двигался во мне неторопливо, размеренно, прижимался грудью к моей спине, наши ноги переплелись, даже дышали мы тихо, прерывисто, будто боясь спугнуть тишину. Рука лежавшая почти мирно на моём бедре снова скользнула вперёд… Я чуть прогнулась, выгибаясь, стремясь вобрать его в себя, как можно глубже, застонала, почувствовав прикосновение его пальцев.