Ремесло древней Руси
Шрифт:
В других вотчинных материалах мы встречаем различных мастеров, но гончаров среди них нет. Все это подтверждает наш вывод о незначительном развитии гончарного дела в деревне. Оставаясь сезонным занятием, не отрывавшим гончара от земледелия, его ремесло, базировавшееся на примитивном оборудовании, удовлетворялось, по-видимому, очень ограниченным рынком.
Третью группу нашего списка составляют сапожники и кожевники.
Сапожное дело, несомненно, выделилось к XV в. в специальное ремесло, возникшее, может быть, в предшествующие века, но разделение сапожной и кожевенной специальности едва ли зашло далеко. Упоминания кожевников единичны. Существование специалистов — овчинников совершенно не объясняет широкого развития овчинного промысла, так как им занимались, главным образом, пашенные крестьяне. Оброк овчинами встречается очень часто, между тем как упоминания овчинников очень редки [1100] . Иногда в одной и той же деревне оброк овчинами платят и крестьяне и специалист-овчинник [1101] . Можно поэтому предполагать, что кожевенное и овчинное дело было специализировано еще недостаточно. Но, с другой стороны, в упоминавшейся уже грамоте на Новгородскую волость Кожевнический чан (как
1100
НПК, т. II, стр. 360, 363; т. I, стр. 405–406; «Временник, ОИ и ДР», т. XI, стр. 448; т. V, стр. 378; т. IV, стр. 172.
1101
НПК, т. II, стр. 103.
1102
«…а въ соху — 2 коня, да третьее — припряжь, да тшанъ кожевнической за соху,
невод за соху,
лавка за соху,
плуг за 2 сохи,
кузнець за соху,
4 п?шци за соху,
лодья за 2 сохи,
цр?нъ за 2 сохи».
(ААЭ, т. I, № 32, стр. 24)
В этой грамоте нам неизвестно положение кожевника — имелся ли в виду здесь деревенский ремесленник или городской? Судя по тому, что в списке перемешаны ремесленные, промысловые и торговые объекты, можно думать, что речь здесь идет не только о деревне. Анализируя названную грамоту, необходимо обратить внимание на тот район, который подлежал черному бору. Ведь это — волость Торжка, города, издавна связанного с кожевенным делом.
Судя по грамоте, развитие кожевенного дела в новгородских областях достигло значительного развития уже к середине XV в. Можно думать, что кожевенный промысел являлся здесь такой же местной особенностью, как, например, доменный в Устюжне или в Копорье; поэтому и «чан кожевнической» поставлен в данной грамоте впереди всех других неземледельческих объектов.
В остальных областях мы не наблюдаем широкого развития кожевенного ремесла в деревне.
Сапожники, наоборот, составляли довольно устойчивую группу сельских мастеров. Все упоминания о хозяйстве сапожников говорят об отсутствии у них пашни [1103] . Более узкая специализация сапожников встречается так же редко, как и у кузнецов. Есть единичное упоминание в писцовых книгах о седельнике [1104] , но оно, разумеется, не нарушает общей картины слабой дифференцированности сапожного ремесла в Новгородской земле.
1103
НПК, т. IV, стр. 125, 181; т. V, стр. 293 и др.
1104
НПК, т. II, стр. 253.
Сравнительно многочисленной группой ремесленников были швецы. Слово «швец» часто встречается с прилагательным «швец портной». По всей вероятности, различия между обеими формами нет, и под каждым швецом нужно понимать именно портного в нашем современном смысле слова.
Как правило, портные пашни не имеют; есть лишь одно исключение [1105] . В других случаях писцы особо оговаривают отсутствие пашни у швеца. Мало того, можно заметить, что многие швецы, не владея собственным двором, живут на чужих дворах: «Дворъ Левонъ Зерно, сынъ его Филка, да Фомка швець; д?ти его Микитка, да Васко». «Дворъ Грихно Ивановъ, да Голашъ швець». «Двор Филимонко Васковъ плотникъ, да Гавзо Левинъ швець» (курсив наш. — Б.Р.) [1106] . И, наконец, в одном случае швец прямо назван «захребетником» [1107] . Такое несамостоятельное положение портных объясняется, по всей вероятности, природой их ремесла, не связанного ни с собственным двором, ни со сложным оборудованием мастерской. Вплоть до XIX в. по русским деревням сохранились портные, работавшие только на дому у заказчика [1108] . Поэтому двор не представлял для швеца особого интереса и, может быть, для того, чтобы избежать обложения, связанного с дворовладением, швецы предпочитали переходить в разряд захребетников и жить на чужих дворах.
1105
НПК, т. V, стр. 167.
1106
НПК, т. V, стр. 167; т. IV, стр. 162; т. IV, стр. 109. — В последнем случае на том же Копорском погосте мы видим еще двух непашенных швецов.
1107
НПК, т. V, стр. 308 («захребетник Нестерко швец»).
1108
Левашова. Кустарные промыслы Тамбовской и Костромской губерний. — «Отчеты исследования по кустарной промышленности в России», т. III, СПб., 1895, стр. 42.
Специализированные швецы (епанечники, колпачники) единичны.
Далее в нашем списке следуют ремесленники, занятые обработкой дерева. Из них на первое место надо поставить плотников. Плотники владеют дворами, иногда ведут свое хозяйство. Термин «огородник» включен в эту группу крайне условно, так как наряду со старым смыслом этого слова («строитель оград») появляется и новый, современный нам. Правда, старое значение продолжает еще бытовать [1109] , и если придерживаться его, то огородника надо поставить в разряд квалифицированных плотников.
1109
Ср. «огородная осада» (СГГ и Д, ч. 1, № 127, стр. 324) и еще: «… а кого, Господине вымешъ соб? огородниковъ и мастеровъ и тоб?, Господине… два жеребья…» Договорная грамота Вас. Вас. с Вас. Яросл. Боровским около 1451 г. (СГГ и Д, ч. 1, № 79, стр. 184).
Не вызывает
Редким в деревне был токарь [1112] . Из ремесленников, связанных с производством съестных припасов, нужно назвать пивоваров. Но пивовары-ремесленники, как и овчинники (см. выше), существовали наряду с домашним пивоваренным промыслом. Оброк с крестьян нередко включал значительное количество пива [1113] , но доля специалиста-пивовара была больше. Так, пивовар Ивашка Матвеев давал «старого доходу 12 бочек пива» [1114] .
1110
НПК, т. II, стр. 686.
1111
D. Zelenin. Russische Volkskunde, B. и L, 1927, стр. 23.
1112
НПК, т. V, стр. 163.
1113
НПК, т. III, стр. 629.
1114
НПК, т. III, стр. 497.
Последней категорией ремесленников в нашем списке нужно считать жерновников, так как коневые лекари, кровопуски, скоморохи к ремеслу отношения не имеют.
В писцовых книгах только дважды упомянуты «жорновники» [1115] , но это только лишний раз показывает, насколько неполным и отрывочным источником являются писцовые книги рубежа XV и XVI вв.
2. Мельничное дело, солеварение и доменное дело
1115
НПК, т. II, стр. 568 (Фефилатко-жерновник из дер. Городище) и НПК, т. IV, стр. 230 (в Ивангороде).
К концу XV в. возросла потребность в жерновах для крупных водяных мельниц, но в деревнях не теряли значения и ручные жернова, бывшие принадлежностью каждого крестьянского двора. Сведения об этом мы находим не в писцовых книгах, а в дипломатической переписке [1116] . Князья Глинские жаловались в 1487 г. на то, что люди великого князя Московского пограбили их вотчины близ Шателши и Судилова: «А взяли… три жоны мужовыхъ, да д?вку, а 100 коней, 150 коровъ, а 200 овецъ, а 30 улiевъ со пчелами, а 100 кадей ржи, 80 кадей пшеницы, а 300 кадей овса, а 90 кадей хмелю, а 30 кадей гороху, а 50 жорновъ (курсив наш. — Б.Р.), а 70 кадей конопель…» Судя по списку взятого у Глинских добра, можно думать, что пограблены были 50-100 дворов. В таком случае один комплект ручных жерновов приходился на 1–2 двора.
1116
«Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским», т. I (1487–1533), СПб., 1882, стр. 3.
Тяжелое ремесло жерновника (или жерносека), помимо сложных работ по добыче материала, требовало сложного инструментария, точной работы над камнем и оснащения постава железными деталями. Все это говорит за полный отрыв ремесла жерновников от земледелия, хотя никаких подтверждений этого в письменных источниках мы не находим. Количество мастеров-жерновников должно было быть весьма значительным, чтобы удовлетворить широкий спрос.
Известны специальные каменоломни, где выламывали камень для жерновов. Рубеж двух половин Рязанского княжества в XV в. шел от устья Прони, «да Пронею въверхъ до Жорновищь». (курсив наш. — Б.Р.) [1117] .
1117
СГГ и Д, ч. 1, № 127, стр. 322.
Близки по своему характеру к деревенским ремеслам и некоторые промыслы, которые для полноты картины необходимо рассмотреть здесь. К ним относятся: мельничное дело, солеварение, смолокурение, дегтярное дело и др. [1118]
Мельничное дело в XIII–XV вв. только зарождалось в качестве специального занятия и долго еще не могло вытеснить из домашнего обихода ручной размол зерна. Только что, говоря о жерновниках, мы привели для конца XV в. свидетельство о широком бытовании ручных жерновов в деревне. Этнография дает многочисленные примеры сохранности ручного помола в деревне до XIX–XX вв. у всех трех восточнославянских народов [1119] . Размол зерна был женским делом, так же как и вся работа, связанная с процессом хлебопечения. В вотчинных хозяйствах ручной размол заменяется работой водяных мельниц, но эта замена произошла не вдруг. В известной и часто цитируемой грамоте 1391 г. митроп. Киприана Константиновскому монастырю (близ Владимира) в числе крестьянских повинностей указывается: «…а п?шеходцемъ изъ селъ къ празднику рожь молоти и хл?бы печи, солодъ молоти, пива варить…» (курсив наш. — Б.Р.) [1120] .
1118
Деление на ремесло и промыслы довольно условно; провести грань между ними не всегда возможно.
1119
D. Zelenin. Russische Volkskunde, стр. 88–90; В.И. Даль. Толковый словарь. См. под словом «жернов».
1120
ААЭ, т. I, № 11, стр. 7.