Рейс в одну сторону
Шрифт:
– Короче так, дружище, здесь, кроме нас, никого нет, понимаешь? И кто там тебе помогал - этого я не знаю. И никаких Иванов Петровичей у нас здесь не работает, ясно тебе?
Королев неуверенно сказал "да", которое ремонтник не услышал, зато увидел открывающийся рот Королева, и кивнул в ответ.
– Ладно, сейчас ребята закончат с погрузкой, и иди уже до своей слесарки! Спасибо тебе!
Королев остался ждать, пока, наконец,
Как только он въехал в мрачный туннель, тут же увидел оранжевый огонек сигареты. Он хотел было всё бросить и побежать назад к ремонтникам, но в следующую секунду к нему вдруг пришло такое спокойствие, что он забыл о своих страхах и, толкнув телегу, пошел навстречу искрам, рассыпавшимся от удара окурка о железную стену туннеля.
Глава 32
Трясогузов ехал в комнату отдыха. На пути ему попадались опоздавшие на ужин сотрудники. Его мысли были о Полозове и его странном задании, которое тот для него приготовил. Толстяк не мог решить, отказаться ему от услуг психолога, или же, ничего не страшась, продолжить помогать Штукку. Может быть, и впрямь, не так страшен черт, как его малюют, но было все-таки не по себе от этой тайны.
– Угораздило же меня с ним связаться, - сказал вслух Трясогузов.
– А если найти доктора и всё ему выложить, минуя этого дурацкого психолога?
Он продолжал ехать в полном погружении в себя. Толстяк терпеть не мог, когда его загоняют в угол. А кто, собственно это любит? Да, ситуация!
Он добрался, наконец, до комнаты отдыха и сразу же прилег на свою кровать. Штукка не было: наверное, уже получил назначение, и сейчас несет где-нибудь дежурство, забыв, на время, о своей болячке.
Трясогузов перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Сон одолел его мгновенно. Ему снова привиделась Светлана. "Пришла" она к нему почти сразу, как только он сомкнул веки, по крайней мере, он так думал, когда проснулся, но это было намного позже. Спал он сегодня долго -десять часов, не меньше. Некоторые стали беспокоиться за толстяка: не остановилось ли у него сердце - уж очень он плохо выглядел сегодня: мешки под глазами, синюшные губы, цвет лица такой, будто его только что выкопали из чернозема, а потом заставили обсыхать, не умываясь...
Светлана снова разговаривала с Альфредом, но он, как ни старался, никак не мог расслышать ее голоса. Вот только однажды ему показалось, будто ее губы произносят слово "остров". И что это ему дает? В архипелаге девять крупных островов, не считая плавучего "Цитрона". Как эта информация может ему помочь? Если только она сама не находится на каком-нибудь из островов, ну, или, она предупреждает его, что здесь, на "Цитроне", может произойти что-то ужасное. Короче, сон, полный загадок.
Альфред проснулся от того, что кто-то прыскал ему в лицо холодной водой.
– Да вы очумели, что ли?
– вскричал он, вскакивая на кровати.
– О, покойничек проснулся!
– сказал кто-то справа и хихикнул.
– Это кто здесь покойничек?
– оглянулся Трясогузов, но шутник спрятался за плотной стеной, окруживших толстяка, людей. Поняв, что всё в порядке, народ стал расходиться, возвращаясь к своим делам.
Подошел Полозов, бывший всё это время в стороне: он прекрасно знал, что у Трясогузова нервное перенапряжение, как из-за Штукка, так и из-за того предложения психолога, которое до сих пор сознательно оставалось не озвучено. Полозов знал, что неведение больше всего расстраивает нервную систему, ослабляя и подтачивая ее каждый последующий час. Могут пройти всего лишь сутки, и человек потеряет столько сил, что восстанавливать их придется месяц, и это зависит от того, насколько это связано с личными переживаниями... пациента. Полозов всех своих знакомых и потенциальных клиентов называл пациентами, что, впрочем, никому не было известно.
Полозов присел на кровать Трясогузова и, как бы, по-приятельски, заглянул ему в глаза:
– Ну, как мы себя чувствуем?
– спросил он, зачем-то щупая пульс на пухлой руке толстяка.
– Хреноватенько мы себя чувствуем, - ответил Трясогузов, с силой вырывая свою кисть из цепких пальцев психолога.
– Ух ты, несдержанный какой пациент мне попался.
– Никакой я вам не пациент, - прошипел Альфред, зло глядя в глаза Полозова, прячущиеся за толстыми линзами старомодных очков.
– Ну, этого вы знать не можете - вы же не пророк какой-нибудь? И кто знает, сколько вам осталось до, скажем так, моего приема? Вы ведь не будете утверждать, что полностью здоровы, не так ли?
Толстяк мотнул головой, словно отбрасывая слова Полозова в сторону, и чем сильнее трясти головой, тем дальше они отбросятся.
Полозов провел рукой перед лицом Альфреда и у того закрылись глаза, чего толстяк совсем не хотел: ему уже надо было вставать и ехать до туалета, а этот придурок вновь исполняет свои фокусы. Но, как ни старался Альфред произнести хотя бы слово, у него это никак не получалось. Наконец, в голове вспыхнул желтый свет, будто разорвалась маленькая бомбочка, похожая на те, бумажные, которые он бросал в далеком детстве на прохожих с балкона. Теперь одна из таких бомбочек, только наполненная горячими солнечными лучами, прилетела ему в голову, словно к нему пришло возмездие от тех сотен прохожих, на которых вылилась добрая тонная водопроводной воды.