Ричард Длинные Руки – король-консорт
Шрифт:
– Ваше Величество, – сказал он, – если вы даете мне полномочия…
– Самые-самые, – заверил я. – Вы не маг, вы настоятель монастыря, для Ватикана выше нет репутации!.. Потому вторгайтесь в любые хранилища, требуйте любые рукописи, спрашивайте всех, кто что-то знает… даже с пристрастием, если понадобится! Великая цель оправдывает средства. Любые. Прогресс, как я слышал, безжалостен, ибо он – закон природы, в котором чувствуется рука Творца, а Он не был слюнтяем, стоит только вспомнить Содом и Гоморру, потоп тоже
Он вздохнул.
– Всякий прогресс идет извилистым путем.
– Это хорошо, – сказал я. – Но бывает, что прогресс – это движение по кругу, только все быстрее и быстрее. Это погубило древних греков и римлян, но мы-то умнее!..
Он благочестиво перекрестился.
– Дай-то Бог!
Когда он был уже на выходе, я сказал заговорщицки:
– Дорогой аббат, а креститься в самом деле вам надо почаще. Чтобы все видели!
Он грустно и понимающе улыбнулся.
– Как и вам, Ваше Величество.
Конные разъезды примчались с сообщением, что в сторону нашего лагеря двигается войско. Чуть позже поступили уточненные данные, не войско, для него маловато людей с оружием, почти совсем нет, зато очень много женщин в повозках.
Я заинтересовался, Гаргастер, глава конной сотни, сообщил, что отряд двигается со стороны королевства Мезина.
– Понятно, – сказал я. – Сообщите графу Альбрехту. Он уже готовит встречу, а вы поступаете в его распоряжение.
– Слушаюсь, Ваше Величество!
Он умчался, я прошелся взад-вперед по тесному шатру, сердце стучит, кровь бросилась в лицо, словно что-то постыдно украл, а меня застукали.
В лагере некоторое оживление, уже что-то услышали, а это «что-то» явно касается замеченных в составе многочисленного посольства из Мезины женщин в повозках.
Я опустил за собой полог, еще не зная, вернуться ли, я же теперь король, и хотя мне самому на это как-то вот именно, но для других я цаца, должны и обязаны всячески выказывать уважение и великое почтение.
Альбрехт не показывается, как он велел передать, готовит встречу, но что имеет в виду, даже я сейчас не вполне.
Ждать пришлось долго, наконец снова примчались конные, весело прокричали издали:
– Едут, едут!
– Под королевским штандартом!
– Высшие лорды Мезины!
– Ваше Величество, встречать изволите?
Я помедлил, покачал головой.
– Много чести. Не соизволю.
Вдали показалась настолько огромная масса разноцветного люда, даже мне на какое-то время почудилось войско, но, приглядевшись, понял, Ротильда взяла с собой свиту не меньше чем в тысячу человек.
По мере того как приближались, сумел рассмотреть украшенные золотыми вензелями повозки, из окон которых выглядывают молоденькие и чудо насколько хорошенькие женщины… что и понятно, это попытка смягчения моего чудовищного гнева. Напрасная, надо сразу сказать,
Повозок вообще многовато, как я понял, в них престарелые лорды, наиболее сановитые и могущественные, хотя что мне их могущество, все остальные на конях, но тоже воинов почти не вижу, все разодеты празднично, ибо лорды, именитые и, как понимаю, представители самых древних родов, словно это что-то значит.
Происхождение мало что значит, хотя вслух о таком благоразумно помалкиваю. У Христа было несколько братьев и сестер от старого Иосифа Обручника, вдовца. Но никто из них ничем себя не проявил, а этот злой и нелюдимый, рано убежавший из дому и не желавший знаться с родителями, сумел поднять все человечество на ступеньку выше.
Не доезжая пару сот ярдов, повозки остановились, слуги начали торопливо открывать дверки и вынимать оттуда… детей. Самому старшему, на мой взгляд, нет еще десяти, самому младшему – лет пять, остальные все между, и набралось их там около сотни.
Я молча ждал, а их выстроили в четыре ряда и послали вперед, как заградотряд.
Они так и шли, суровые и нахмуренные, ни один не улыбнется, смотрят со страхом, но уже будущие взрослые мужчины, идут вперед, хоть и всем страшно.
Группа всадников разделилась на две половинки, оттуда на красивом белом коне выметнулась всадница с распущенными огненно-пламенными волосами.
Глава 9
Конь ее пошел красиво, закидывая ноги в сторону, гриву треплет ветер, красный хвост стелется по ветру. Арбогастр подо мной не двигается, я тоже как вбитый в землю столб, даже лицо держу каменным, смотрим свысока, с нашим ростом это нетрудно.
Дети идут, спотыкаются по густой траве, иногда падают, им помогают встать и снова двигаются к нам, суровые и сосредоточенные.
Ротильда пустила коня рядом, не обгоняя и не отставая, платье на ней открывает плечи, вырез весьма смелый даже для королевы, тонкую талию стягивает золотой пояс, украшенный бриллиантами.
Я не двигался, ожидая разгадки этого представления, а она красиво соскочила на землю, на мгновение показав ноги почти до колен, красные сапожки плотно охватывают изумительно вылепленные голени.
Мои лорды тоже не двигаются с мест, даже не шевелятся, сильно прибалдев, а Ротильда быстро шла в мою сторону, не отрывая от моего лица пристального взгляда зеленущих глаз, а в трех шагах присела в глубоком поклоне и склонила голову.
Я некоторое время молча и угрюмо смотрел на нее, а дети подошли и тоже встали на колени. Это уже слишком, использовать детей – запрещенный прием.
Ощутив не жалость, а гнев, я спросил резко:
– И что это за представление?
Она вскинула голову, но с колен встать не рискнула, ответила торопливо и совсем не голосом королевы: