Робинзонада Яшки Страмболя
Шрифт:
В дверь постучали. Я пошел открывать и вернулся с Николаем. Журавлев продолжал рассуждать. Николай присел на стул, послушал-послушал и вежливо сказал:
— А по-моему, если человек невеликих личных данных пытается совершить нечто необыкновенное, он смешон. Ни на чем не основанные фантазии, кроме как на упрямстве и стремлении к необыкновенному, мешают человеку организованно жить, приносить пользу обществу. Короче, человек должен накопить знания, опыт и только тогда собираться в синие дали. Кстати, Шпаковские и Яков сегодня получили урок. Дима относится к этим походам теперь серьезнее, по-взрослому.
Я покраснел под взглядом Журавлева.
— Давайте не путаться в словах. Я понял вас так: не всякому дано совершить необыкновенное, — сказал Журавлев.
— Да. Тем более, — Николай кивнул на меня, затем на Яшку, — в их возрасте, когда знают только таблицу умножения. Нечего им трепыхаться!
— Яснее некуда. Следовательно, им надо подождать! Когда выйдут с дипломами в руках из институтов, и вот тогда-а… А тогда будет поздно! Человека формирует мечта, дерзание! Иначе он — даже с накопленными знаниями и дипломом — счетная машина, робот, только исполнитель. А качество дерзать закладывается и мужает в вашем возрасте. Окружающая вас советская жизнь предоставляет вам не одну возможность проявить это качество. Пионерия, комсомолия созданы именно для воспитания вас дерзающими. Вся история советской власти с первого ее часа — история дерзания. Парни, вдумайтесь! У нас каждому дано совершить необыкновенное! Не будьте щепочкой в ручье. Станете дальше спорить, Николай Деткин?
— Может, в общем вы правы. На словах… А не скажете ли, где нам дерзать? В чем? И что из того получится? — Николай взглянул на меня.
Журавлев быстро ответил:
— Кстати, о балке. Вот вам случай дерзнуть, если не боитесь заблудиться в степи. Пошарьте в соседних балках. Весенняя вода местами обнажает отложения…
— Подумаешь, дерзание! — пожал плечами Николай.
— А вы попытайтесь! — настаивал Журавлев.
Николаю ничего не оставалось, как вяло пообещать найти балку с фосфоритной плитой.
— Яков, идем домой. Не мешай людям спать, — сказал он.
На пороге появился Деткин-старший.
— Ночью надо спать. Завтра трудовой день, — высказал он унылую истину. — А вы, товарищ Журавлев, не должны настраивать племянника против родственников. Непедагогично!
— Я останусь здесь, — твердо сказал Яшка.
Деткины переглянулись и вышли.
Мы до рассвета пили чай, разговаривали о всякой всячине. На столе между сахарницей и хлебницей стояла бригантина «Старый морж».
СМЕРТЬ СОМАМ!
Затея высмеять Николая — я узнал об этом позже — принадлежала Шуте и Журавлеву. Им было на что опереться. Первые недели после появления Николая в поселке они с Яшкой — тот гордился старшим братом — расхаживали по улицам, осматривались… На вопросы «откуда приехал?» Яшка отвечал неизменное: «Он с Волги». Благодаря безудержному вранью Яшки Николая прозвали волгарем. Николай только что белуг в Волге не ловил.
Однажды Николай с отцом отправились на Каргалу по-сидеть вечерок с удочками. В поселке Деткиных поджидала толпа ребят с Шутей во главе. Ребята нахально совали носы в ведерко и, увидев на дне сиротливо лежавшего голавлика, хихикали и отпускали в адрес рыбаков ехидные замечания. Наутро на наших воротах висел кусок фанеры с надписью: «Здесь живет волгарь Николай Деткин, который ловил в Волге балык».
Дальнейшее я передаю со слов братьев Шпаковских, грешных присочинить для яркости.
Спектакль начался удачно подстроенной встречей Сашки Найденова с Николаем и Яшкой, которые возвращались из бани.
— На рыбалку не собираетесь? — добрым голосом спросил Найденов. — Некого здесь ловить, — грустно согласился он. — Вообще-то некоторые ловят… Шпаковские, например, сомов, как пескарей, таскают. Места надо знать… В этом все дело. В иных местах только забрасывай — с разгона хватают, — шепотом добавил Найденов, оглянувшись. — Главное — знать наживку!
Подошел Шутя.
— Чего ты с ними шепчешься? — спросил он. — Да они синьгушку не поймают! Слушаешь басни?
Тут из-за угла показалась процессия: братья Шпаковские, Толька Веревкин и несколько чижиков — младшеклассников. Братья несли ведро, из него торчали хвосты морских окуней, купленных в замороженном виде в нашем «Гастрономе». Толька Веревкин забежал впереди братьев и заныл:
— Не скажете, где такие сомы клюют? А? Не скажете? А почему не скажете?
Шутя остолбенел, разинул рот, а потом закричал:
— Вот это сомы! Вот это улов!
Братья Шпаковские прошли мимо и даже глазом не повели. Все шло как по маслу.
Николай улыбнулся:
— С рыбалки?
— С луны!
— Сомы?
— Сомы! Второго едва выволокли. Сильный, как лошадь. — Братья оттаивали под дружелюбным тоном Николая. — Жаль, наживки не хватило. Да и куда рыбу девать? — сердито спросил старший у младшего.
— Некуда! — мотнул головой младший брат. — Мать ругается. Весь двор, говорит, рыбой провонял.
— А вот мы на Волге… — начал Яшка.
Николай отмахнулся от него и негромко спросил:
— А места далеко?
Братья насмешливо переглянулись: мол, ишь, чего захотел!
Подошли к воротам Шпаковских. Братья сели на скамейку, поставили рядом ведро с рыбой, отогнали двух измазанных повидлом любопытных девчонок в пестрых трусиках. Шутя глядел свирепо на братьев и бормотал угрозы предателям.
Николай потрогал ногой ведро.
— Славные рыбки. Любопытно узнать, сколько они весят?
Старший Шпаковский прикрыл один глаз: дескать, я вас понял. Поднялся.
— Пойдем взвесим!
Братья Шпаковские вошли во двор. Николай захлопнул калитку перед Шутей и остальными непрошеными гостями.
— Друзья, странно мне… Не дружно мы держимся, — начал Николай. — Давайте утрем нос Шуте и компании? Растем вместе на одной улице…
Растроганный речью Николая, старший брат не выдержал:
— Да мы тебе скажем, где сомы ловятся! Скажем!
— А за это я вам фонарик дам, — пообещал Николай.