Родишься только раз
Шрифт:
Папины глаза улыбались. Он курил трубку и так дымил, что вся кухня пропахла табаком и папиным хорошим настроением. Ему так хотелось хоть раз обрадовать нас по-настоящему, хоть раз выполнить все наши желания.
Мама даже не присела. Она готовила ужин и время от времени недоверчиво косилась в нашу сторону.
— Так, — начал папа. — Все мы здесь значимся. Теперь говорите, кому чего хочется, а я буду записывать ваши желания.
Мы с братом переглянулись и плотно сжали губы, чтобы не рассмеяться. Но это нам не помогло.
Мама укоризненно покосилась на нас и сдержанным, холодным голосом заговорила:
— Чего еще выдумал! И так концы с концами не сводим. Как будем расплачиваться?
Папа пустил в маму дым и тоже засмеялся:
— Не думай о этом. Как-нибудь выкрутимся! Каждый месяц понемножку.
— То-то и оно! Я, дорогой мой, именно об этом и думаю! — сказала мама с ласковым ехидством.
Папа, как и следовало ожидать, не остался в долгу. Он бы в хорошем настроении и не хотел его портить.
— Тогда ты думай о том, как мы будем расплачиваться, а мы помозгуем над своими желаниями. Ну как, ребятки?
— Я хочу платье! — заявила я, перебрав в уме все, чего мне очень недоставало.
— А я рубашку! — чуть не выкрикнул брат.
И отец записал наши желания в соответствующие графы.
— Мне нужны чулки, — сказала я.
— А мне носки, — сказал Кирилл.
— И зимнее пальто, старое уже мало.
Желание было слишком дерзким, и я тут же пошла на попятный.
— Может, я еще в старом похожу?
— Нет нет! — решительно возразил папа. — Мы все знаем, что ты выросла. Слава богу, что подросла. Пальто мы тоже запишем. А тебе, Кирилл?
Кирилл выпалил как из пулемета:
— Зимнее пальто!
Папа и это записал, а потом, все более оживляясь, спросил меня:
— Какое пальто, Бранка?
Я посмотрела на папу, он на меня.
— Зеленое!
— „Зе-ле-но-е“, — по слогам повторял папа, водя карандашом по бумаге, а затем сделал приписку: „С меховым воротником“.
Кирилл пожелал иметь куртку.
— Папа, куртку! Серую!
— Ты что дурачишь ребят? — подала голос мама. — Слушать противно эдакий вздор.
Папа пропустил ее слова мимо ушей и спокойно поинтересовался:
— Ну, а чего хочется тебе?
— Хватит! Ты уже столько всего понаписал, пора и меру знать!
— Мать, ты ведь вроде нашего роду-племени, — заметил отец, обводя всех нас лукавым взглядом.
Мамины синие глаза засверкали, лицо ее просветлело, она тоже поддалась нашему общему настроению.
— Чего мне хочется? Чего мне надо? Мне нужно все для дома! Вот что мы должны купить в первую очередь! — вздохнула она.
— Да, да, — поддакнул папа, — про дом-то мы совсем забыли. Стало быть, надо сделать еще одну графу — ДОМ.
Мама облокотилась на стол и начала перечислять:
— Пиши — простыни! На наших уже и заплаты негде ставить. Дальше — четыре шерстяных одеяла. Покрываемся
Папа, кивая в знак согласия, записывал все подряд. Последними в графе „ДОМ“ значились ложки и ножи.
— А что тебе самой? — с расстановкой спросил папа.
— Мне? Мне? Ничего!
И мы втроем сами выбрали для мамы то, в чем она нуждалась в первую очередь. Я вспомнила про зимнее пальто, Кирилл про летнее папа — про юбку и кофту.
Теперь была папина очередь. Кирилл считал, что ему нужны два галстука, один непременно бабочкой, я предложила купить ему шляпу, а мама — костюм и две сорочки.
П добросовестно записал, потом провел толстую черту и сказал:
— Теперь мы знаем, кому чего хочется. И это уже кое-что.
Папа назначил день, и когда он наступил, мы всей семьей отправились в тот самый магазин, где обычно делали покупки.
За прилавком стояли продавцы, за ними на полказ громоздились различные товары.
— Тут написано, на какую сумму мы можем взять в долг, — сказал папа, кладя на прилавок кредитную книжку, и повернулся к нам: — Из всех желаний выберите по одному.
Я разинула рот.
— Почему так мало?
— По одежке протягивая ножки! — ответил папа, и это уже было совершенно в мамином духе.
Первым в очереди оказался дом. Последними — мы с Кириллом. Брату купили вельвет на штаны, мне — клетчатый материал на платье. Ничего не попишешь — на нет и суда нет.
Продавец все подсчитал и выписал чек. Папины галстуки до конца исчерпали наш лимит. Папа взял под мышку объемистый сверток, и мы вышли из магазина.
По дороге домой мы завернули в харчевню „Золотая рыбка“. Папа считал, что такое событие надо отметить.
Кирилл, папа и я заказали жареную рыбу, мама, не любившая рыбы, съела бутерброд с сыром. А еще мы распили литр далматинского вина. Красное далматинское вино было самым дешевым.
Домой мы вернулись довольные и счастливые.
— Желания человека — это уже кое-что! — утешал нас папа.
Электричество в доме
Наша хозяйка Петковиха жила на доходы от своего дома. В нем не было никаких господ, да и сама Петковиха, владелица дома, на барыню ничуть не походила.
Дом этот напоминал большую коробку с окнами, обращенными на улицу, где проходила железная дорога, и во двор, из которого виднелось Похорье.
На каждом из его двух этажей было несколько квартир, больших и маленьких, а также квартир, состоявших из одной-единственной комнаты. В таких квартирах без кухни ютились, как правило, целые семьи.
Хозяйка из-за своих больных ног жила внизу.
Каждый месяц первого числа все жильцы должны были вносить квартирную плату. На квартиру уходила ровно треть отцовского жалования.