Родовое проклятие
Шрифт:
– Скоро тоже невестой станет, как мы ее к Аластару посватаем.
– Ну, этой хоть белого платья и цветов не нужно.
– Зато она получит породистого жеребца, а об этом любая девчонка мечтает, – хмыкнула Мира и ускакала под хохот Коннора.
Он посмотрел, как она пустила Руфуса в галоп, конь пошел гладким, как по маслу, размашистым шагом, после чего Коннор направился к Фину.
Приятель присел на корточки приласкать Багса и с улыбкой смотрел, как пес извивается всем телом и глухо рычит.
Общаются, подумал Коннор. Он знал, что Фин это умеет, – как сам он умел говорить с птицами, Айона – с лошадьми, Брэнна – с собаками.
– Он чем-то недоволен? – спросил Коннор.
– Интересуется, не забыл ли я чего. – Фин полез в карман кожаного пальто и достал собачье печеньице. Багс сел и впился умными глазами в печенье.
– Ты хороший мальчик, и вот тебе награда.
Багс аккуратно взял зубами угощенье и с победным видом затрусил в сторонку.
– Как мало ему надо для счастья! – прокомментировал Коннор.
– Он доволен своей жизнью и о другой даже не мечтает. Можно только позавидовать!
– А ты тоже доволен жизнью, Фин?
– Временами. Но мне для счастья печенья и коврика в сарае маловато. Правда, и имею я больше, – добавил он и погладил Анью по шее.
– Красивая лошадка! Другой такой в жизни не видел.
– И она это знает. Правду сказать, в красивой женщине скромность всегда выглядит как-то фальшиво. Вот, собрался на ней прокатиться, пускай они с Аластаром друг на друга мельком взглянут. Для начала. Ну и как тебе Меган?
– Еще одна красотка. Они с Салли друг другу сразу понравились. Расплатилась на месте. – Коннор протянул чек.
– Я так и думал, что они поладят. – Фин кивнул и, не глядя, сунул чек в карман. – Через месяц-другой за второй птицей явится.
Теперь заулыбался Коннор.
– Я тоже так подумал.
– А ты? Не планируешь навещать их в Клэре?
– Такая мысль приходила мне в голову. Но вряд ли. А причина в том, что сейчас слишком много другого на уме. – Коннор взъерошил шевелюру. – Каждое утро просыпаюсь и думаю о нашем деле. И о нем. Раньше такого не было.
– Мы его потрепали, но и он нас тоже. Мы ведь тогда Айоне на помощь едва-едва поспели. Конечно, мы не можем этого забыть! Приложили столько усилий – и все равно оказалось мало. И он этого тоже не забудет.
– В следующий раз приложим еще больше. Мы с Брэнной собираемся вместе поломать голову. – Коннор легонько коснулся руки Фина. – Тебе бы тоже надо прийти.
– Не сегодня. Сегодня она мне не обрадуется – она же готовится поработать с тобой вдвоем, без посторонних.
– Брэнна не станет мешать дело с личной жизнью.
– Святая правда, – согласился Фин и, вскочив в седло, дал Анье погарцевать на месте. – Коннор, нам надо жить. Вопреки, благодаря, превозмогая – выбирай любое. Надо жить изо всех сил!
– Думаешь, он нас побьет?
– Нет. Нет, ему вас не побить.
Коннор решительно сунул руку под уздечку кобылы и в упор посмотрел Фину в мятежные зеленые очи.
– Нас, Фин. Не вас, а нас. И так будет всегда.
Тот согласно кивнул.
– Ему не победить! Но до того, как мы с ним сразимся, – а бой будет беспощадный, кровавый, – мы должны жить. Если бы было возможно, я бы, возможно, и выбрал себе другую жизнь, но я намерен получать максимум от той, что у меня есть. Я приеду, довольно скоро, – добавил он.
Фин пустил Анью рысью и скрылся из виду.
Со смешанными чувствами Коннор отправился прямиком домой. Из окон мастерской сочился свет, играя на разноцветных пузырьках и флаконах, в которые Брэнна разливала свои кремы, лосьоны, сыворотки, отвары и настойки. Богатый набор ступок и пестиков, все ее инструменты, свечи и растения были расставлены строго по порядку.
Брэнна сидела за рабочим столом, уткнувшись носом в толстый фолиант – Коннор узнал книгу Сорки, – а рядом устроился на ковре Катл.
В очаге потрескивал огонь, а на плитке перед Брэнной булькал какой-то отвар.
Еще одна красотка, подумал Коннор. Куда ни глянь – всюду они.
Черные волосы Брэнны были убраны назад, рукава свитера закатаны. Она подняла на брата глаза, серые, как дым из трубы.
– А вот наконец и ты. Я тебя раньше ждала. Полдня прошло!
– Были кое-какие дела, я же тебе ясно сказал!
Она вскинула брови.
– Что это с тобой? Какая муха тебя укусила?
– В данный момент ты.
Нет, это не смешанные чувства, понял он про себя. Это уже называется «не в духе». Но на сестре-то зачем срываться?
Коннор подошел к столу, где рядом с плиткой стояло блюдо, обычно полное домашнего печенья, и слегка успокоился, обнаружив там мягкие рогалики, обвалянные в сахаре и корице.
– Как смог, так и приехал. Надо было птицу одну продать.
– Из твоих любимых? Неважно, они у тебя все любимые. Коннор, будь реалистом!
– Я реалист, еще какой! Я продал сокола, покупательница оказалась писаной красавицей, к тому же как будто не ломака и проявила интерес. И я еще какой реалист, раз не забыл, что должен быть здесь, а не польстился на славный перепихон!
– Если для тебя перепихон так важен – пойди и займись! – огрызнулась Брэнна, прищурясь. – Уж лучше я поработаю одна, чем с тобой, когда ты так возбужден и зол.
– Меня бесит то, что это не было для меня важным. И перестало быть важным с того момента, как мы начали готовиться к солнцестоянию, – а это еще когда было! – Коннор сунул печенье в рот, тут же взял второе и подкинул на ладони.