Родовое проклятие
Шрифт:
– Вообще-то это еще далеко не все, если только ты…
– Нет! – Мира выставила вперед руку и шлепнула его по груди, не желая, чтобы он продолжал. – Едем. Едем! Езжай!
– Еду. – Коннор вырулил назад на дорогу и вдруг понял, что у него кружится голова. Как после нападения Кэвона.
– Об этом мы говорить не будем, потому что говорить тут не о чем. Я подумала, что ты умер, и меня это потрясло сильнее, чем я ожидала, потому что я не хочу, чтобы ты умер!
Коннор чувствовал, что в душе и в голове у Миры полная неразбериха, и постарался, чтобы его слова прозвучали спокойно и непринужденно.
– Я очень рад, что ты не хочешь моей смерти и что я еще жив. Но…
– Никаких «но» тут нет и быть не может. И точка!
Мира чуть не на ходу выскочила из машины и кинулась к дому.
– Езжай домой, к Брэнне! – тоном приказа выдохнула она. И мягче: – Ты ей нужен.
Если бы не это добавление, он был готов прямиком идти за ней и даже ворваться силой, если придется. И тогда еще посмотрим…
Но, сознавая ее правоту, он лишь дождался, пока она запрет за собой дверь. И поехал домой, мучимый неопределенностью, какой еще никогда не испытывал по отношению к женщине.
И как никогда сильным влечением.
8
Мира приказала себе все забыть. Выкинуть из головы, как минутное помешательство, вызванное небывало сильным стрессом. Не каждый день две лучшие подруги хватают тебя под руки и в мгновение ока переносят по воздуху в другое место! Закрыла глаза в одном месте, а открываешь уже в другом.
И что видишь? Мужчину, о котором ты мечтала всю жизнь, распростертым на полу, без каких-либо признаков жизни.
Другая бы закричала, рассуждала про себя Мира, старательно вычищая денники. А кто-то вообще впал бы в истерику.
А что она? Всего лишь поцеловала этого мужчину, который, к счастью, оказался жив.
– Я его и раньше целовала, и что? – проворчала она, забрасывая в тачку грязное сено. – А что удивительного, если мы знакомы с детства, всю жизнь бок о бок, да с его сестрой – ближайшие подруги? Это ничего не значит. Ровным счетом ничего!
О боже!
Она зажмурилась и оперлась на вилы.
Конечно, она целовала его раньше. А он целовал ее.
Но не так! Совсем не так, и сравнивать нечего. Без этой страсти, без ищущего языка и бешено скачущего сердца.
Что он теперь должен думать? А что думает она сама?
А главное – как, черт возьми, ей себя вести, когда в другой раз его увидит?
– Ну ладно, – возникла сзади Айона и оперлась на свои вилы. – Я тебе дала тридцать две минуты, по часам. Больше не могу. Что происходит?
– А что происходит? – Мира в раздражении надвинула на лоб козырек бейсболки и закинула в тачку еще одну охапку сена. – Вот, навоз вожу. Как и ты.
– Мира, ты сегодня на меня даже не взглянула и за все утро не сказала ни слова. А теперь тут бормочешь сама с собой. Если я тебя чем-то обидела…
– Нет! Конечно, нет.
– Я так и подумала. Но есть же причина, почему ты бубнишь и отворачиваешься.
– Может, у меня месячные.
– Может?
– Н-не знаю… Ляпнула не подумав. – Не помню: в последнее время, когда у меня действительно были эти дни, на меня находит… или нет? Вообще-то… Понимаешь, моя мама…
Айона обличающе ткнула в нее пальцем, оборвав на полуслове.
– Опять ляпнула не подумав. Если, как ты говоришь, мама, ты плюешься и чертыхаешься. А сейчас с тобой что-то другое, ты не плюешься и не чертыхаешься – ты прячешься.
– Ничего я не прячусь! – оскорбилась Мира. – Просто мне надо было кое о чем подумать.
– По поводу вчерашнего?
Мира выпрямилась.
– А что по поводу вчерашнего?
– Ну… Коннор… Его ожог…
– А-а… Ну да, конечно. Конечно, дело как раз в этом.
Айона задумчиво прищурилась и нарисовала пальцем круг в воздухе.
– И?
– Что – и? Разве этого не достаточно? Да любой нормальный человек после такого очутился бы в клинике с нервным расстройством!
– Но ты же не «любой человек»? – Айона приблизилась, заслонив собой свет. – Что у вас произошло, после того как вы уехали от Фина?
– Почему что-то обязательно должно было произойти?
– Ага! – торжествующе вскричала Айона. – А сама в пол уставилась! Что-то было, ты просто говорить не хочешь.
Ну почему она совсем не умеет врать, даже когда это необходимо?
– Я уставилась в пол, потому что тут еще остался навоз и мне его надо подцепить на вилы.
– А я думала, мы подруги…
– Ну, знаешь! Это уже ниже пояса. – Настал черед Миры с укоризной ткнуть в подругу пальцем. – И вид такой жалкий-жалкий! Даже голосок задрожал…
– Вот именно, – усмехнулась Айона. – И все равно я угадала.
Уже готовая сдаться, Мира снова оперлась на вилы.
– Даже не знаю, что сказать. И что теперь делать.
– Поэтому и следует поделиться с подругой. Вы с Брэнной близкие подруги – только не говори, что это опять удар ниже пояса! – и, если ты захочешь с ней потолковать, я готова тебя тут прикрыть.
– Да? – вздохнула Мира. – Мне и впрямь надо будет с ней поговорить. Только не знаю, получится ли. В данный момент было бы легче поделиться не с родной сестрой, а с двоюродной. Так сказать, двигаться постепенно… Дело в том, что…
Она шагнула к воротам и убедилась, что рядом нет ни Бойла, ни Мика, ни кого другого из конюхов.
– Понимаешь, вчера я очень испугалась. Начать с того, что меня подхватили и в один миг, по волшебству, перенесли из одной кухни в другую. У меня вообще в голове все перемешалось!