Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
– Ты почто тут, боярин?
– нахмурил брови.
– Нет, это ты мне повести, что у тебя на подворье творится?
– стукнул посохом Никиша.
– Холопы бегают, как оглашённые, на возах рухлядь… Что случилось?
– Аль тебе не ведомо?
– прищурился Володислав.
– Аль запамятовал, кто ныне в Галиче всему голова?
– Ты про Романа, что ль? Да как же…
– Э, боярин, чует сердце моё - не ужиться нам вместе. Не по душе мне волынский князь. Ни я, ни род мой ему никогда служить не станем, потому как не по чину занимает он княжий стол.
– Его Галич выкрикнул, - развёл руками Никиша.
– Не Галич - сам себя он над нами поставил. И, попомни моё слово, боярин, вот-вот покажет зверь алчущий свой лик. Недолго ждать осталось. Помнит Роман, как изгоняли его из Галича. А кто изгонял-то? Ты да я, да Семён Избигневич, да Молибоговичи подпевали. А землю его кто запрошлым летом зорил? Зеремей да Кирилл Иванкович. А ныне кто супротив него перед ляхами голос возвышал?.. Вот то-то! А память у Романа куда как крепка! Не то что наши старые пеньки - далее свово носа не чуют.
– Не посмеет Роман!
– помотал головой, как медведь, Никиша Тудорыч.
– Ещё как посмеет!
– уверенно кивнул Володислав.
– Вот увидишь - для всех у него готовы порубы глубокие да цепи, верёвки да топоры. Он у себя на Волыни бояр изводил - не одного сгноил в монастырях да погребах. Ходил на ятвягов - так и вовсе их в орала впрягал и сам батогами порол упрямых. Ныне за нас примется, вот те крест! Так что хочешь добра совета – ворочайся-ка ты на свой двор да кликни холопам собирать добро. Земли-то твои где?
– На Буковине, - молвил, думая о своём, Никиша.
– Вот и езжай туда. Мои деревеньки ещё далее, у Колодяжена. Отсидимся тамо, авось минует беда.
Но боярин только помотал головой. Помнил он, что сам Володислав хотел сесть на галицкий стол, так как был сыном княжьего кормильца и считал себя в родстве с покойным Владимиром Ярославичем. Потому и не мог простить Роману волынскому золотого стола. Но чтобы новый князь хватал и казнил передних галицких мужей? Такого не бывало никогда! Испокон веков на боярстве держалась Русь. Без бояр, без своих мужей, князья никуда. Вот о чём думал, вот в чём был уверен Никиша Тудорыч, въезжая на княжой двор и поднимаясь по высокому крыльцу.
В думной палате уже собралась половина думы. Не было многих - кроме Володислава Кормиличича, ждали старого Молибога и отца и сына Арбузовичей. Не явились и некоторые другие бояре. Никиша Тудорыч сел на своё место, оперся на посох и огляделся по сторонам. Вот Павел Дмитрии, вот Витан Ильич, вот боярин Зеремей и Семён Избигневич, у двери прижался к стене Кирилл Иванкович. Все собрались, кто когда-то был против Романа. Все?
И едва Никиша так подумал, как вошёл князь.
Роман ворвался, как вихрь, - крепкий, моложавый, коренастый. Рука лежит на рукояти меча, тёмные глаза сверкают по-ястребиному.
– Собрались, бояре?
– выдохнул отрывисто, как после долгого бега. Горбатый нос его наморщился, когда он обежал взглядом скамьи.
– Не всех вижу, - отрывисто бросил он.
– Где боярин Володислав? Где Молибог? Где Арбузовичи? Им слово моё не указ?
Бояре зашушукались. Княжеский совет начинался совсем не так, как они ожидали.
– Где передние мужи? Почто не зрю Судислава? И Гаврилы Петровича нет. Не занемогли ли? Или, - тёмные глаза князя сверкнули, - крамолу на меня куют?
– Окстись, княже, - не выдержал Никиша Тудорыч, - почто на верных слуг своих наговариваешь?
– Верных?
– как ужаленный, развернулся к нему князь.
– Кормиличичи-то верные? А не вы ли за моей спиной сговариваетесь? Не сами ли к Рюрику гонцов слали? Не сами ли супротив меня войско собирали? Всех я вас насквозь вижу. Все вы только того и ждёте, чтобы нож в спину воткнуть. Вороги вы!
– Опомнись, княже! Нешто белены объелся?
– вскочил с места Никиша Тудорыч.
– Зазря хулу на передних мужей не возводи! Не то ударим в било, созовём вече…
– Нет!
– холодно оборвал Роман, и от его взгляда боярина приморозило к полу.
– Не вы - я вече соберу. Судить вас буду пред всем Галичем!.. Эй, кто там!
Распахнулись от сильных толчков большая и две боковые двери. Через порог шагнули княжьи дружинники - пришлые, волынские. Не сговариваясь, кинулись к боярам. Те сопротивлялись, пробовали отбиваться посохами, но дружинники не церемонились - посохи выбивали из рук, бояр толкали, валили на пол и вязали по-половецки умело.
Связанных бояр поставили перед Романом на колени. Он даже бровью не повёл - стоял как вкопанный, только горели сузившиеся глаза.
– Ну, княже, попомнишь, - прохрипел, задыхаясь, Никиша Тудорыч.
– В поруб, - бросил Роман и вышел.
Глава 3
1
Недолго простояли у галицких стен ляхи. Покрутились немного по окрестностям, пошарили в слободах, попили мёда и вин из княжеских медуш на устроенном для них Романом пиру и собрались восвояси. Торопился избавить Галицию от ляхов новый князь - и не только потому, что мешали они ему. Не чувствовал Роман себя вассалом. Получив и Галич, и Волынь, ощутил он прилив новых сил. Во Владимире ждала от него вестей молодая жена, бережно носила под сердцем долгожданного сына. Ему, первенцу, отдаст Роман в свой черёд бразды правления над огромной Червонной Русью, а покамест одолевали князя иные заботы.
Не было в Галиче покоя. Дрожали от страха бояре. Челядинцы не выпускали из рук оружия. Опасались нос из теремов высунуть. Через своих дворских и тиунов передавали друг другу вести. Рассказывали всякое. Будто бы боярина Квашню Давидича повелел Роман взять в железа ещё во время похода на половцев, а за его братом Михаилом послал своих людей, да того упредили Квашнины отроки, и он успел утечь за Днестр. Едва спасся Семён Избигневич, утекли боярин Вышата с дочерью и зятем. Успели унести ноги Молибоговичи, Арбузовичи, Юрьевичи. А вот старому Константину Серославичу не повезло - хоть давно отошёл старик от дела и даже в последние годы правления Владимира Ярославича редко появлялся в думе, но к нему пришли на двор. Дюжие гридни на руках подняли обезножившего от страха старика и унесли в закрытый возок.