Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
К Заславу направил свои стопы Илья Щепанович, последний из передних мужей, кто не утёк в Понизье и не оказался в Романовом порубе. Заслав жил по-старому, в новом тереме, что срубил его отец Сбыгнев Константинич на месте старого, развалившегося без хозяев. Заслав был при Романе воеводой вместе с волынским боярином Вячеславом Толстым и молодым Мирославом Рогволодовичем. Вячеслав ныне заседал в боярской думе, как и Заславов отец Сбыгнев Константинич.
Заслав случился дома - пировал с домашними. Старая мать и меньшой брат в рот смотрели Князеву милостнику. Боярыня спешила улучить миг и переговорить с сынком о князе, но проглотила язык, когда через порог переступил боярин Илья.
Заслав неспешно встал. Прошло время, когда он вскакивал перед каждым встречным-поперечным. Не робость перед старшим, но уверенность хозяина дома подняла его на ноги.
– Хлеб да соль хозяевам, - степенно поклонился Илья Щепанович и перекрестился на иконы.
– И ты здрав будь, гость дорогой, - Заслав чуть посторонился.
– Садись откушать с нами, чем Бог послал.
Боярыня спохватилась, сама поспешила за чашей для боярина, но Илья, присев к столу, отказчиво помотал головой.
– Не меды я приехал распивать, Заслав Сбыгневич, - ответил он глухо.
– Привела меня нелёгкая дума.
– Что приключилось, Илья Щепаныч?
– отставил и свою чашу Заслав.
– А то ты не ведаешь?
– в упор взглянул на него гость.
– Люди князевы озоруют. Мужей галицких похватали, яко татей. В поруба сволокли, а иные утекли, спасаясь. Что вершит Роман? Почто творит непотребство?
– А ты почём ведаешь, что непотребство?
– Заслав сам ездил на дворы двум-трём боярам, коих Роман обвинял в крамоле. Сам сажал на худую подводу жену и детей боярина Павла Дмитрича, сам вязал одного из Молибоговичей - велик сей род, кое-кто пробовал спрятаться в Галиче.
– Откуда ты взял, что князь казнит невиновных? Те бояре на Романа хулу возводили, со стола его согняли и крамолу ковали. Через их чёрное дело Галицию ляхи повоевали. Через них вы бой проиграли и на откуп гривны собирали. Из-за их которы [61] половцы Кременец пожгли. Не упреди их князь, вдругорядь бы они угров на наши шеи посадили. Известно князю, что иные бояре в Венгрии уделы имеют, серебро оттуда за верную службу получают. А служба та - чтоб в тяжёлую годину Русь предать. Князь сие проведал и зачинщиков изловил.
61
Котора– ссора, вражда, смута.
– Складно ты сказываешь, Заслав, - кивнул Илья Щепанович, - но эдак-то любого можно в железа заковать. Хотя бы меня. Иль Домажира, иль Станиславичей. Токмо пожелай! Эдак вовсе изведёт Роман боярский род. С кем тогда станет править? Не сам ли?
Заслав построжел лицом и отодвинулся от стола.
– А ведь и ты, боярин, ныне крамольные речи ведёшь, - молвил он изменившимся голосом.
– Что, как донесу я князю о наших речах? Меня-то князь послушает, а вот тебя - вряд ли.
Но Илья Щепанович и бровью не повёл.
– Верно сказывают, - покивал он, - что последние времена настают. Но не думал я, что и ты против своих пойдёшь, Заслав Сбыгневич.
Поднялся с лавки, резко запахнул полы опашеня и вразвалочку сошёл с крыльца. Боярыня Сбыгневова бросилась было вслед за гостем, но воротилась с белым испуганным лицом. Молча опустилась на лавку напротив сына, сложив руки на коленях. Губы её дрожали, глаза были на слезах. Чтобы не смотреть в лицо матери, Заслав встал и вышел из-за стола.
Несколько дней после памятного разговора ходил Заслав сам не свой. Но слуха, что взяли в железа Илью Щепановича, не было. То ли поверил Роман боярину, то ли не оговорили его посаженные в поруб узники.
Не стал Роман ни пытать крамольников, ни долго держать на цепях. Посаженные в поруб, делались они мучениками, и уже не только оставшиеся на свободе бояре, но и купцы и простые люди настороженно хмурились, когда он проезжал по городу. А ведь княжил он всего два месяца без малого.
И заговорило вечевое било. Последний раз гремело оно, когда созывала боярская дума народ на ряд с князем Романом. Тот кланялся городу, обещал блюсти его от ворогов и не давать в обиду ни старого, ни малого. А после похватал бояр и напрочь забыл о том, что рядился с городом об ином.
Тревожно переговаривались люди, но из домов выходили и спешили к вечевой площади.
– Чего слышно, мил человек?
– спрашивали друг у друга.
– Аль князь в поход кличет? Аль война сызнова?
– Не, - отвечали знающие, - у князя слово есть к Галичу.
– Нешто не всё сказал?
– Видать, новое припас…
– Охти! Вот новая напасть! Пронеси, Господи!
Бояре пробирались осторожно. Посылали вперёд верных людей. Те шныряли, выслушивая и вынюхивая, поглядывали, нет ли в толпе переодетых Романовых дружинников. Да разве всех наперечёт знаешь?
Боярин Семенко Чермный шёл, опустив голову и на глаза натянув шапку. Дрожал от страха как осиновый лист. Пятеро молодцов охраняли боярина, но разве выстоят они супротив княжьих дружинников? Только больше обозлят князя!
Близко к вечевой ступени он пробираться не стал. Но, глядя из-за спин своих челядинцев, заметил, что перед ступенью расчищено место. Там стояло несколько столбов с перекладинами, били копытами привязанные кони. Недоброе предчувствие шевельнулось в душе Семена - что-то будет! Он быстро перекрестился.
Вдалеке закричали люди, затопали копыта. Около сотни всадников приближалось на рысях. Впереди, поигрывая плёточкой, скакал Роман. Под нестройные робкие крики толпы он лихо спешился и взбежал на ступень. Следом за ним поднялись несколько бояр. Семён заскрежетал зубами, узнав своего соседа Домажира и Иванко Станиславича. Двое других были пришлые, волынские. Дождавшись кое-какой тишины, Роман поднял руку.
– Мужи галицкие!
– закричал он, и вся площадь невольно замерла.
– Принимая с вами ряд, обещался я стоять по всей воле Галича, блюсти его обычаи и защищать град от врагов. Ведаю - идут на нас половцы, жгут сёла и города, угоняют в полон наших людей. На западе ждут своего часа угры. Пущай ждут! Не видать им Галича! А коли пойдут, так запихнём их обратно за Карпаты… Но прежде чем идти войной на ворогов явных, надобно навести порядок в своём дому. Не токмо угры и половцы, под боком у вас, мужи галицкие, завелись вороги. Их попущением сперва были допущены на нашу землю ляхи, их попущением они пожгли города и сёла, побили жителей. Их попущением ваши полки были разбиты, а в каждом доме оплакивали мёртвых. Они принудили Галич платить ляхам дань! И готовы были сызнова призвать сюда угров, дабы править городом по своим законам. Но Господь видит всё, - Роман остановился и перекрестился на купол Богородичной церкви, - он же и предал крамольников в руки мои. Всех вы их знаете. И ныне хочу, чтобы узрели вы их кару.