Роман с куклой
Шрифт:
Но это было последнее, что Ева видела.
В следующее мгновение волна снова захлестнула ее, придавила своей ледяной тяжестью и потащила за собой – быстро, очень быстро, еще быстрей, слишком быстро…
Михайловский, опираясь на сучковатую палку, обошел лесную сторожку. Ноги дрожали от слабости, голова кружилась, но, в общем и целом, все было очень даже неплохо. «Живу!» – с иронией улыбнулся он.
– Даниил Петрович! – сквозь кусты на поляну ломилась Тоня, не разбирая дороги, –
– Что? Что такое? – встревожился он, отбросил палку и подхватил Тоню обеими руками.
– Беда… – прошептала она, повиснув у него на плечах, зажмурилась, и слезы потекли у нее из-под ресниц.
– Какая беда? Рассказывай!
– Вы не понимаете, Даниил Петрович… Это ведь я во всем виновата, я! Ева, она…
– Ева? – удивился Михайловский. – При чем тут Ева?
– Так она приехала же! – взвизгнула Тоня. – Прямо к нам, в Синичку, приехала! Ваша жена!
Сердце у Михайловского замерло, а потом ухнуло куда-то вниз, в желудок. Ева давно стала для него фантомом, призраком из прошлого, который преследовал его постоянно, но тем не менее в этом фантоме не было уже ничего от той, реальной женщины. Михайловский в первый момент даже не поверил Тоне – наверняка она что-нибудь напутала! Разве Ева может быть здесь?! Бред, чушь, нелепая фантазия, ошибка…
– Ева?.. – повторил он.
– Да, она к нам приехала, уж дня три как тому назад… – закивала судорожно Тоня.
– Зачем она сюда приехала? – растерянно спросил он. Потом вспомнил, как Ева не любит путешествия, поездки, перелеты, как страшится покинуть свой обжитый мирок, как пугают ее отсутствие комфорта и дорожные опасности. Ева, дитя большого города, Ева, которая и на дачу-то Михайловского согласилась переехать с трудом…
Представил, как она добиралась до Синички, представил ее на фоне глухого бездорожья, покосившихся изб, в туче мошкары и гнуса – и похолодел. Ева, нежнейшая из нежных, – здесь!
– Так она вас приехала искать!
– О господи! – он схватился за голову. – Погоди… А чего ты так переполошилась, Тоня?
– Так вы ж мне договорить не даете… – вытирая слезы, жалобно запричитала та. – В общем, она с Телятниковым поругалась, и он ее в речку сбросил.
Михайловский не верил собственным ушам. Холодный пот заструился между лопаток.
– Где она? Пошли… Где она?
Тоня побежала вслед за ним.
– Я не знаю… Я же говорю – она в речку упала!
– И что?
– Ничего, – тихо сказала Тоня. – Нет, нам туда… – указала она направление.
Они шли довольно долго, быстрым шагом – у Михайловского даже закололо в боку и снова стало саднить в груди, но он на подобные мелочи не обращал внимания. Ева, Ева, Ева – стучало у него в висках.
– Сколько она здесь?.. Почему ты мне раньше не сказала?
– Я не знаю! Я думала, она вас не любит, я думала… Ну, в общем, я не думала, что все так серьезно! А когда я поняла, что она совсем не такая, как я представляла, я ее решила к вам отвести… Да, собственно, Даниил Петрович, мы сейчас-то к вам с Евой и шли! А тут Телятников…
– Убью! – выдохнул Михайловский. – Убью его, и ничего мне не будет! Все время мечтаю его убить…
Он пока еще не понимал, что на самом деле произошло. А потом услышал шум воды. А потом увидел – за деревьями, пенясь и переливаясь бриллиантовыми брызгами в каменистом широком ложе, текла река Синичка. Вернее, не текла, а неслась, стремительно и весело. И почувствовал страх, переходящий в мучительную тоску…
– Вот, мы здесь были, – показала Тоня. – Телятников вот тут стоял, а Ева…
Михайловский побежал вниз, вдоль реки, Тоня – за ним. Через некоторое время обрывистый склон стал выше, круче. Синичка, бурля, неслась внизу, и было очевидно, что в этом месте никто на берег не смог бы выбраться. Густые заросли терновника преграждали путь.
– Я уже была здесь, – тихо сказала Тоня. – Даниил Петрович, Еву надо искать ниже по течению.
– Отец твой где?
– Дома, они утром с Евой на озеро ходили, лотосы смотреть…
– Надо поиски организовать.
Вероятно, в его лице было что-то такое, что испугало Тоню.
– Даниил Петрович, да она жива! – закричала она. – Ну зачем же сразу о плохом думать, а?..
– Деревня где?
– Там! А вы куда? Господи, Телятников же…
– Телятникова убью, потом с отцом твоим пойдем Еву искать, – коротко сообщил Михайловский.
– Ох…
Но в деревне не было и следа дружинников. Встречная старуха, увидев Михайловского, истово закрестилась. Отец Стратилат, подметавший церковный двор, остолбенел.
– Данила Петрович, вы… Живы?! Неужто…
– Жив я, жив…
– А к нам супруга ваша прибыла! Вот радости-то ей будет… Очень уж она из-за вас переживала!
Батюшка еще ничего не знал о произошедшем.
К ним уже спешил Силин.
– Даниил Петрович! Слава богу, эти разбойники только что уехали… Вы нашлись? Это замечательно!
– Папка, с Евой беда! – закричала Тоня. – Твоя помощь нужна…
Силин, не особо удивленный появлением Михайловского («Словно ожидал этого – может, Тоня ему все-таки рассказала, как меня в сторожке прятала? Ну, да это неважно…»), выслушал их сбивчивый рассказ.
– Значит, так, – спокойно произнес лесник. – Сейчас едем Еву искать. Тоня, ты с нами. Приведи лошадей! А, вон и Андрон… Очень хорошо! – На другом конце улицы появился участковый, верхом. Приближаясь, он с интересом смотрел на них всех. – Андрон тоже с нами будет…
– И я! – рванулся Михайловский.
– А вы, Даниил Петрович, останетесь. – Силин посмотрел на его перебинтованную грудь – сквозь бинт проступило немного ярко-алой крови. – Вы еще слишком слабы для таких походов по тайге.