Романовы
Шрифт:
Был прекращён «Персидский поход»; началось закрытие некоторых созданных реформами Екатерины местных государственных учреждений, уменьшена денежная эмиссия. В бюджете на 1797 год император приказал расходную часть ограничить 31,5 миллиона рублей, — но уложиться в эту сумму никак не выходило, и после долгих согласований размер расходов был установлен уже в 80 миллионов при восьмимиллионном дефиците бюджета. Павел демонстративно приказал сжечь на площади перед дворцом ассигнации на 5 316 665 рублей и распорядился с 1 января 1798 года начать обмен ассигнаций на звонкую монету по повышенному курсу (его писали на специальной доске) — не более десяти рублей золотом и сорока рублей серебром в одни руки. Но к обмену стали предъявляться «великие суммы», а драгоценные металлы пришлось закупать за границей — и в октябре того же года кампания была свёрнута. Император, правда, воспринял неудачу как временное
Эти меры могли дать лишь временный эффект, и Павел первым попытался затронуть саму систему социальных, политических и экономических отношений, построенную на принципах дворянских привилегий. 18 декабря 1796 года на дворянские имения впервые был наложен постоянный сбор (1,6 миллиона рублей) на содержание общегосударственных судебно-административных учреждений. Кроме того, император предложил дворянам «добровольно» взять на себя оплату постройки казарм для полков, квартировавших в губерниях. Для поддержки основных налогоплательщиков — крестьян — он мыслил ликвидировать малоземелье — в казённой деревне, дав мужикам 15 десятин на ревизскую душу за счёт порожних государственных земель. Реформа начала проводиться 11 ноября 1797 года, но скоро оказалось, что земли не хватает; пришлось наделять ею только совсем уж малоземельных, добавляя до нормы в восемь десятин.
Одновременно последовало запрещение продавать в частные руки казённые порожние земли и отдавать их при межевании частным владельцам; в спорных случаях предписывалось отдавать земли в первую очередь казённым крестьянам, а потом частновладельческим. Следующим шагом могло быть разрешение государственным крестьянам приобретать землю у дворянства, то есть отступление от исключительного права дворян на владение землёй. Но указом от 21 марта 1800 года Павел разрешил «покупать у частных владельцев земли» только крестьянам «удельного ведомства» — принадлежащим царской фамилии. Возможно, впоследствии он сделал бы и следующий шаг; хотя стоит отметить, что не терпящий ни малейшего прекословия Павел в трудном «крестьянском вопросе» действовал робко. Но и сделанного императором было достаточно для того, чтобы дворянство было им недовольно.
Десятого ноября 1796 года был отменён объявленный ещё при Екатерине II рекрутский набор, спустя месяц — разорительная для крестьян хлебная подать; в следующем году с крестьян и мещан снята недоимка за подушную подать. Русских крепостных было запрещено продавать без земли с публичного торга, а украинских — в любом случае.
Разумеется, Павел не собирался принципиально менять положение крепостных, более того, кажется, искренне полагал, что у помещиков им живётся лучше. За своё короткое царствование он успел раздать почти 300 тысяч душ и приказывал с помощью армейских частей подавлять волнения, вспыхнувшие в 1796—1797 годах в тридцати двух губерниях, вызванные его же распоряжением о приведении крепостных к присяге (те подумали, что их переводят от хозяев в казну, и отказывались подчиняться владельцам). Чаще всего мужики сами «винились», в других случаях дело доходило до ружейной и пушечной стрельбы: на Орловщине полк под командой губернатора «превращал в пепел» мужицкие хаты, а в селе Брасове над могилой тридцати четырёх убитых картечью крестьян была поставлена надпись: «Тут лежат преступники против Бога, государя и помещика, справедливо наказанные огнём и мечом по закону Божию и государеву».
Но благородное сословие расценило как посягательство на свои привилегии царский манифест от 5 апреля 1797 года, запрещавший принуждать крестьян к работе в воскресные дни, а барщину рекомендовавший ограничить тремя днями в неделю (на практике в некоторых имениях барщина была и меньше).
«Объявляем всем нашим верноподданным. Закон Божий, в десятословии нам преподанный, научает нас седьмой день посвящать Ему; почему в день настоящий, торжеством веры христианской прославленный, и в который Мы удостоилися восприять священное миропомазание и царское на прародительском престоле нашем венчание, почитаем долгом нашим пред творцом и всех благ подателем подтвердить во всей империи нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более, что для сельских издельев остающиеся в неделю шесть дней, по равному числу оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении, достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям»51.
Идеалом
Современники увидели в царской воле «попытку подготовить низший класс нации к состоянию менее рабскому». К тому же верховная власть заявила о своём праве регламентировать отношения крестьян и помещиков, в которые доселе не вмешивалась (хотя на деле это было лишь благое пожелание, исполнение которого было предоставлено доброй воле помещика). Мужики решили, что император уравнивает их с «господами». Молодой столичный дворянин Пётр Полетика вспоминал, что как-то, спрятавшись на всякий случай от проезжавшего мимо Павла за забором, услышал, как стоявший неподалёку сторож сказал: «Вот-ста наш Пугачёв едет!» «Я, обратясь к нему, спросил: “Как ты смеешь так отзываться о своём государе?” Он, поглядев на меня, без всякого смущения отвечал: “А что, барин, ты, видно, и сам так думаешь, ибо прячешься от него”. Отвечать было нечего...»
Такой курс неизбежно уравнивал все сословия перед волей императора, которому приписывали фразу: «В России дворянин тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю». В 1798 году дворянам было запрещено продавать дворовых людей и крестьян без земли. Павел рискнул сделать то, от чего до последних лет царствования отказывалась его мать: увеличить основной главный прямой налог — подушную подать. Только в 1794 году в условиях инфляции и дефицита бюджета Екатерина подняла её с 70 копеек до 1 рубля 2 копеек. Павел начал с того, что повысил оброчный сбор с 3 рублей до 3,5—5 (в зависимости от губернии), а подушную подать — до 1 рубля 26 копеек; таким образом государство перераспределяло крестьянские деньги в пользу казны за счёт урезания оброка помещикам. Не случайно после убийства Павла одним из первых требований сановных кругов было понижение подушной подати до прежних размеров, хотя и мотивировалось оно жалобами на отягощение крестьян.
Главной целью императора было укрепление монархии. Именно Павел в 1797 году впервые в российской практике принял «Акт о порядке престолонаследия», вводивший действовавший до 1917 года принцип наследования по праву первородства в мужском колене; женщины могли занять престол только по смерти всех мужских представителей династии. Принятое одновременно «Учреждение о императорской фамилии» укрепляло власть и авторитет монарха среди членов императорской фамилии: он определял их имущественное положение и доходы, давал разрешение на вступление в брак.
Что же касается дворянства, то 4 мая 1797 года государь запретил подачу коллективных прошений на высочайшее имя; теперь делегациям от дворянских обществ не разрешалось приезжать в столицу для встречи с монархом. Губернские дворянские собрания были упразднены, а круг лиц, имевших право участия в уездных собраниях, сокращён: исключённые из военной службы лишались права голоса, а отставленные не могли избираться на должности. Были отменены выборы в уездные и нижние земские суды; часть выборных должностей в судебно-административных учреждениях заменена чиновниками, назначенными от короны. Отменено было и многое из введённого екатерининским «Учреждением о губерниях»: ликвидированы наместничества и наместники, приказы общественного призрения, надворные суды, нижние расправы, все губернские сословные суды. Городское управление было слито с органами охраны порядка — с 1799 года во всех губернских и уездных городах стали открываться военно-полицейские органы — ордонансгаузы. В селениях государственных крестьян появились волостные правления и волостные головы, которым предписывалось проводить в жизнь решения властей.
Когда-то Павел с помошью Панина строил планы создания Сената, выбираемого дворянскими собраниями, имеющего право контролировать соблюдение законов в стране и подавать представления на издаваемые монархом акты. Но теперь ему пришлось проводить уже совсем иную политику... Он явно не верил в какую-либо разумную «инициативу снизу» и самоуправление; в обществе он видел только сложную машину, механиком которой его назначил Бог...
Дело было, видимо, не только в боязни революции наподобие французской. Павел опасался, что представительство и выборность дадут дворянству легальный инструмент законного сопротивления начатой им переделке социально-политического устройства монархии. Мы не можем утверждать, будто он понимал, что привилегии благородного сословия тормозят развитие страны, но очевидно, что ведущей идеей императора стала бюрократизация и централизация государственного аппарата.