Рожденная революцией
Шрифт:
Автоматы выдавал старшина-сверхсрочник в новенькой гимнастерке. Снимая очередного «Дегтярева» со стеллажа, он произносил одну и ту же фразу:
– Владей осторожно…
– Ты бы их протер, подготовил, – пробурчал Олег. – Они нам не для парада нужны.
Старшина смерил Олега насмешливым взглядом:
– Ты, капитан, как ребенок. Вон ящик в углу, бери ветошь и шуруй.
Олег послушно направился к ящику.
– Каждому по два диска, – сказал старшина. – Разъясняю,
– Ты что, торопишься куда-нибудь? – спросил Воронцов.
– Тороплюсь, – кивнул старшина. – И вы времени не теряйте на лишние вопросы.
– На Казанский фронт он торопится, – зло сказал пожилой лейтенант, затянутый в скрипящие ремни. – Я весь в масле изгадился. Хозяйственничек. Огурцами тебе в лавке торговать.
Старшина неторопливо и тщательно вытер руки марлей, подошел к лейтенанту:
– Повтори…
Отводя испуганный взгляд от бешеных глаз старшины, лейтенант прикрикнул, хорохорясь:
– Как разговариваете со средним командиром, товарищ старшина!
– Я тебе не товарищ, – медленно сказал старшина. – Твои товарищи в КПЗ сидят, а тебе, подонок, эта форма досталась по ошибке. – Старшина бросил масляную паклю на сверкающие сапоги лейтенанта, сплюнул и отошел.
– Под трибунал подведу! – завопил лейтенант и подбежал к Коле. – Товарищ полковник, я требую его арестовать!
– Вы лучше подумайте, как службу нести станете, – тихо сказал Коля. – Сил у нас для этого не слишком много, к сожалению.
Лейтенант замолчал. Снова все построились. Теперь шеренги выглядели внушительно и строго: через плечо каждого висел автомат, на ремнях – подсумки с дисками. Милиционеры. Их служба всегда считалась нелегкой и опасной. Но разве то, что предстояло им теперь, могло идти хоть в какое-нибудь сравнение с мирным довоенным прошлым, в котором давно уже перестали стрелять на улицах, а смерть человека из рядового события превратилась в чрезвычайное происшествие?
…Ударила неслаженная дробь шагов. Равняясь на ходу, отряд потянулся к воротам. Когда последние выходили на улицу, опустевший двор пересек старшина. Через плечо у него висел «ППД», на ремне – подсумок с дисками. Старшина догнал колонну и присоединился к последней шеренге.
…Шли по Бульварному кольцу. Над городом по-прежнему висела странная, пугающая тишина, но теперь ее то и дело прерывала отчетливая артиллерийская канонада. Шагающие прислушивались. Пожилой лейтенант сказал:
– Это наши. По звуку слышу.
– Артиллерист, – презрительно хмыкнул Воронцов. – А если немцы?
– А ты панику не сей, – прищурился лейтенант. – За это знаешь, что бывает?
– Навязался ты на нашу голову, – вздохнул Воронцов. – Ладно. Поглядим, каков ты в деле будешь. Языком все горазды.
Ветер швырнул навстречу кучу бумаг. Ровные, аккуратно нарезанные квадратики
– Читайте.
Это была немецкая листовка. «Москвичи! Германская армия стоит на пороге вашего города, – вслух прочитал Коля. – В полевые бинокли мы видим окна ваших квартир. Сохраняйте спокойствие! Не позволяйте евреям и комиссарам уничтожать запасы продовольствия, коммуникации и электросеть. Помните, что все это будет безвозмездно передано вам германским командованием!»
Коля оглянулся. Сотрудники уже собирали листовки в огромную кучу посреди тротуара.
– Сжечь, – приказал Коля. – Осмотрим переулок.
Коля, Олег и Воронцов свернули в боковую улочку. Она была совершенно пуста. Здесь тоже попадались листовки. Их начали было собирать, но порыв ветра вынес из подворотни еще добрую сотню, и Коля сказал:
– Прекратите. Потом.
Зашли в подъезд и сразу же столкнулись с перепуганной девушкой лет восемнадцати. Она стояла у лифта, под лампочкой и читала листовку. Заметив Колю и его спутников, она неловко спрятала листовку за спину.
– Давайте, – Коля протянул руку.
– Возьмите, – она отдала листовку. – Боитесь, что мы узнаем правду?
– Кто это мы? – повысил голос Олег.
– Подождите, – прервал его Коля. – О какой правде речь?
– О Москве. – Она сдерживала рыдание. – Не могу… не могу я.
– Москву не сдадим, – сказал Коля. – Об этом вы должны говорить всем, если вы советский человек. Идите.
Она кивнула и попятилась к лестнице.
– А «мы»? – шепотом сказал Олег. – Может, их целая группа?
– Рудаков, – неприязненно произнес Коля. – Я настоятельно советую вам не копать на пустом месте. Вы меня поняли?
– Так точно, – Олег отвел глаза в сторону.
Они вышли во двор. Это был типичный московский двор-колодец. Многоэтажные стены уходили в небо, оставляя где-то вверху маленький серый квадрат. Глубокая и длинная подворотня вела в следующий двор. Коля остановился и прислушался. Откуда-то доносился взволнованный голос. Ускорили шаг. С каждой секундой голос становился все более и более отчетливым.
– Спокойно сидите по квартирам и ждите, – услышал Коля. – Немцы никого не тронут.
У подъезда стояло человек десять. Один из них, в пальто с бобровым воротником, в пыжиковой шапке, в золотых очках говорил громко и возбужденно:
– Вы, Сергей Ионыч, кто? Нарком? Вы – бухгалтер! Зачем же вам, беспартийному, спокойному человеку бросать угол, нажитое и уходить в неизвестность? Пусть комиссары боятся! А нам немцы, эти культурнейшие, милейшие люди, поверьте, совсем не опасны! Но мы должны заслужить их доброе отношение, а для этого нужно вредить большевикам! Например, неплохо будет, если каждый из вас…