Розовая Гвиана
Шрифт:
Тошка поперхнулся и умолк.
Декан перегнулся через стол, и глаза у него стали большими и веселыми.
— Так, так, — сказал он. — Что же это за ФАКС? Что за будку сжег Архимед своими зеркалами? А ну-ка, рассказывайте все по порядку и не торопитесь.
Когда мы кончили, декан постучал по столу пальцами и сказал:
— Ну, ребята, такой забавной истории я еще не слышал. Кстати, вы из какой школы?
— Из второй.
— Кто у вас преподает физику?
— Борис Николаевич Тимонов, — сказал я.
— Чудесно! — сказал декан. — Изумительно!
Он вынул из кармана авторучку, открыл блокнот и нарисовал в нем какой-то чертеж.
— Сколько шагов было до будки, помнишь? — спросил он Тошку. — Давай среднюю величину.
— Примерно… шагов пятнадцать, — сказал Тошка.
— А сколько было зеркал?
— Двадцать шесть.
— Какого размера?
— Вот такие, — показал пальцами Тошка. — А одно было даже вот такое.
Декан написал в блокноте несколько цифр, вырвал лист и передал его Гоше.
— Ну, математик, вот задача. Придут к тебе в школе вот такие и зададут… Сумеешь прикинуть?
— Попробую, — сказал Гоша.
Он вынул из стаканчика на столе карандаш и склонился над листком. Декан тоже начал что-то подсчитывать. В кабинете стало очень тихо.
— Не получается, Алексей Петрович, — сказал вдруг Гоша. — Ерунда какая-то…
Декан поднял голову.
— Сколько у тебя?
— Около трехсот. Даже бумага не загорится.
— У меня примерно двести девяносто градусов. Что-то вы путаете, ребята. Ничего у вас не должно было загореться.
Это уж было слишком! Я не выдержал и вскочил.
— Не верите? Честное слово, она загорелась! Да еще как! Полкадушки воды на нее вылили. Я первый заметил дым! Зачем нам обманывать? Мы же ради науки.
— Тише! — сказал декан. — Зачем волноваться, зачем кричать? Науке нужны холодные головы и точные доказательства. Я верю, что у вас загорелось, но не пойму — каким образом. Математика говорит совершенно другое.
— А вы… не ошиблись? — спросил Тошка.
— Мы считали вдвоем. Два человека не могут сделать одну и ту же ошибку. Пятьдесят процентов вероятности…
— У вас загорелось не от зеркал, — сказал Гоша. — Вспомните хорошенько, что вы еще делали около будки. Может быть, спички зажигали?
— Какие там спички! — сказал Тошка и осекся. Лицо у него вдруг стало желтым, как лимон, и таким несчастным, будто он только что потерял все самое дорогое на свете.
А мне захотелось, чтобы подо мной вдруг разъехались плитки паркета и я провалился бы через оба этажа в какой-нибудь темный подвал, и чтобы меня там никто-никто не видел — ни декан, ни друзья, ни родные…
Ну конечно же, это та проклятая спичка, которой Тошка пробовал температуру зайчика!..
В моем сарае до сих пор лежит ровный фанерный круг. Он так и не стал ФАКСом. Зеркала мы раздарили девчонкам и малышне с нашей улицы — пусть забавляются.
Загадка гибели римского флота под Сиракузами так и осталась загадкой. Впрочем, Тошку это не особенно волнует. Он крепко сдружился с Гошей и чуть ли не каждый день бегает в Затишье после уроков. Однажды я хотел пойти вместе с ним, но он сказал, что мне будет неинтересно, потому что я больше склонен к литературе, чем к физике. Я не обиделся. Может быть, Тошка действительно прав.
МЯЧ В ИГРЕ
На второго пленного не хватило шнура, и ему стянули руки обрывком телефонного провода.
— Потуже! — скомандовал сержант и поставил затвор пистолета на предохранитель. Потом вытер пыльный лоб рукавом гимнастерки и посмотрел на пленных.
Они были одного роста и стояли, касаясь плечами друг друга. У одного была сильно поцарапана щека и кровь засохла темной косой полоской.
«Как сабельный удар», — подумал сержант и сказал:
— Вы все умрете.
Он любил короткие эффектные фразы. Ему нравилось командовать. И он был хитер. Это он разработал план, как поймать этих двоих.
Конечно, можно не расстреливать пленных. Можно отвести их в штаб и устроить допрос по правилам. Но все-таки лучше всего — расстрелять. Вывести из игры. Сержант знал, что пленные не дадут ценных сведений. Они из диверсионной группы. А что могут знать диверсанты-маршрутчики?
Где расположены главные силы противника? Это сержант знал и без них. Поэтому он сказал:
— Вы все умрете.
— Ладно, — ответил поцарапанный, жадно глядя на фляжку, прицепленную к поясу сержанта. — Дай попить.
— Нет, — ответил сержант. — Тебе вода уже не нужна.
Тот, которому стянули руки проводом, попросил:
— Больно. Ослабьте узел.
Сержант мельком взглянул на связанного и нетерпеливо махнул пистолетом своим солдатам:
— Ведите!
— Куда? — спросил один из солдат.
— К сараю.
— Ослабьте малость, — сквозь зубы сказал пленный. — Ведь провод. Режет.
— Пошли, — сказал сержант и двинулся вперед, поигрывая черным длинноствольным пистолетом.
— Ну подожди, гад, — сказал пленный. — Попадись только нашим…
— Молчать! — крикнул черноволосый солдат и подтолкнул пленного прикладом автомата.
Их провели через кусты на пустырь, заросший ромашками. Сотни кузнечиков стрекотали в траве. Солнце было похоже на ослепительную дыру в голубом небе, из которой на землю лилась жара. Недалеко было озеро. Если бы не война, можно было бы искупаться… Но сержант отогнал от себя эту мысль. Военные не должны поддаваться глупым желаниям. Может быть, позже, вечером, когда закончится операция…