Розыгрыш с летальным исходом
Шрифт:
Каковое тут же и было нам оказано. В самой большой хижине. Пир горой. Не только нас удививший, но и разочаровавший. Мы рассчитывали на экзотические местные блюда, о которых много читали в детстве, но получили те же московские сникерсы и колы, которые нам надоели еще в том полушарии. А из местных блюд в меню вошли только бананы и кокосы. И немного рыбы. На десерт - консервированное какао.
Отобедав и сославшись на усталость и сытость, мы отпросились на отдых и вернулись на яхту. Понизовский остался для переговоров.
Когда они завершились
Понизовский раскурил сигару и ввел нас в курс дела.
УРАГАН НЕВИННОСТИ
– Докладываю, капитан, - не очень уверенно начал Понизовский.
– Ты чего, огненной воды хватил?
– спросила Яна. Как мне показалось, с завистью.
– Согласно законам гостеприимства, - кивнул Понизовский.
– Значит, так. Они, конечно, нас приютят. Но особо помочь нечем. Они сами, как бы выразиться, на иждивении. Земледелия у них здесь нет, скотоводства тоже. Перебиваются дикой флорой. Ловят рыбу. Раз в месяц им доставляют от местных властей кое-какие продукты и самое необходимое для жизни. Генератор отказал, сидят вечерами у костров или при керосиновых плошках. Ничего не производят. Подторговывают сувенирами - раковины, коралловые ветки, акульи зубы. Изредка жемчуг. Но его здесь крайне мало.
– Солярку дадут?
– Только когда им самим завезут.
– Консервы?
– То же самое.
– Значит, сидеть нам здесь, пока не придет судно? Когда его ждут?
– Через пол-луны.
– А по-нашему?
– уточнила Яна.
– Через две недели.
– И чего мы тут будем делать две недели? Валенки мои штопать?
– Ну, скучно не будет…
– По тебе видно, - буркнула Яна.
– У них тут сплошь праздники. Молодой луны, старой луны, полной луны. Акульего бога… Нам развлечений хватит. Кстати, мы уже заангажированы на сегодняшнюю ночь.
– По случаю?
– Ритуал у них есть такой. Потеря девственности. Для каждой женщины острова - самый главный праздник.
– Вам, мужикам, лишь бы повод…
– Придется идти, - вздохнул Понизовский.
– Иначе - кровная обида всему племени.
– И кого мы там будем девственности лишать?
– деловито спросила Яна.
– Без нас справятся. Там у них две пары намечены.
– Половозрелые, - буркнула Яна.
Что-то мне все это не очень нравится. Надо бы держаться от острова на расстоянии. И свести контакты с населением к необходимому минимуму. А то как бы чего не вышло… В смысле девственности.
Семеныча, похоже, подобные же мысли тревожили. Он хмурился, слушая сообщения Понизовского и Янкины комментарии к ним.
– Жить будем на яхте, - решил Семеныч.
– По ночам вахты нести.
– Как получится, - возразил Понизовский.
– Они могут нам предоставить хижины. Тогда уж не откажешься.
Все больше мне это не нравится. Будто мы какой-то паутиной опутываемся. Не сами, похоже.
Кто их знает, этих аборигенов. С копьями и палками. А у нас всего - два весла и один пистолет.
– Вообще, Серега, - озабоченно спросил Семеныч, - как ты считаешь, есть основания опасаться каких-либо инцидентов?
Понизовский пожал плечами:
– Они тут дичают, конечно. Главное, не входить конфликт с их обычаями. Ну и свои им не навязывать. Табу всякие не нарушать.
Семеныч посмотрел на берег, где уже зажглись праздничные костры и откуда уже слышалась барабанная музыка.
– Слушай, а еще здесь что-то обитаемое есть? Более цивилизованное?
Понизовский поскреб макушку, припоминая.
– Есть еще пара островов. Но боюсь, там не лучше. А административный центр, кажется, на Маупити. Это миль восемьсот к западу.
– Не здорово, - проворчал Семеныч.
– Однако, пора, - встал, хлопнув себя ладонями по коленям, Понизовский.
– Может, Яну на борту оставить?
– Что ты! Обидятся! Ей там уже, как чисто белой, да еще королевской крови, особая роль отведена.
– Жаркое изображать?
– вспыхнула Яна.
– Ну, зачем же так сразу?
– рассмеялся Понизовский.
– Там у них целый спектакль. Не пожалеешь. Дико, конечно, но своеобразно.
С берега замахали факелами и головешками, выписывая ими в сумраке огненные круги.
– Зовут, - сказал Понизовский, готовясь спуститься в лодку, на которой его доставили к яхте. Абориген, что ею управлял, вплавь вернулся на берег.
– Принимай Яну, - скомандовал Семеныч Сереге, а меня легонько придержал за руку.
– Загляни в форпик, Серый. Мне что-то запах там не нравится - не течь ли?
В форпике, носовом отсеке, хранились запасные паруса. И обитал в темное время суток крысиный лев. Я отодвинул люк, просунул в проем голову. Запах был. Но не плесени, не влаги. Не Льва Борисыча. Запах ружейного масла.
Я протянул руку, пошарил в темноте, сдвинул немного клетку. Нащупал короткий автомат. Два магазина. Молодец, Семеныч! И местечко славное для заначки выбрал - под надежной охраной.
Завернув угол паруса, я прикрыл им оружие и вышел на палубу. Понизовский уже разбирал в лодке весла, Янка сидела на корме, подпрыгивая от нетерпения. В своей зеленой, с разрезами до попы, юбочке. Сердце у меня сжалось.
– Как там?
– Семеныч кивнул в сторону форпика.
– Все в порядке, Семеныч, сухо. Ты хороший капитан. Да и я не промах. Особенно когда в Янкиной рубке водочку тайком попиваю. Сидя на мягком пуфике.
– Ну!
– согласился Семеныч.
– Тут тебе цены нет!
Я отвязал швартов, мы спрыгнули в лодку, отчалили.
Подгребая к берегу, Понизовский нас инструктировал и информировал.
– Вождя зовут Мату-Ити. Он прямой потомок Эатуа.
– А это кто?
– спросила Яна.
– Его отец? Француз?
– Эатуа у таитян - верховное божество.
– Не может быть!
– воскликнула Яна.
– Здорово!
– Жену вождя зовут Икеа.
– Здорово!
– подпрыгнула Яна.
– Не может быть!