Рукопись из Тибета

Ковалев Валерий Николаевич

Впечатлял и охотничий домик, напоминавший Орлиное гнездо из фильма «Кавказская пленница». Только вместе известной троицы, его охраняли сенбернар [46] Джим, да сторож — грек из местных.

Под домом, окруженным стенами из дикого камня, увитыми плющом, имелся обширный подвал. Туда, по линии Элеоноры Павловны регулярно доставлялись крымские марочные коньяки, дорогие вина с шампанским, а также всяческие деликатесы.

Вне службы мои «родители» общались только с подобными себе, составляя замкнутую касту, именуемую номенклатурой. В ней были только первые лица региона с женами, относящие себя к элите, а также приближенные.

46

Сенбернар —

порода крупной собаки.

Остальные же считались людьми второго сорта и исполнителями.

А еще, как выяснилось, Нора имела любовника, что я узнал совершенно случайно. Услышав обрывок ее разговора по телефону, когда «папа» уехал в столицу на какую-то партийную сходку.

— …так что котик приезжай. Завтра в десять на наше место Моего козла не будет целых три дня. Целую, — проворковала она, положив трубку.

И это для меня было не ново.

В той жизни приходилось вести дела по двум партократам и лицезреть их «скромный» ареал обитания при проведении обысков. А также изучать в ходе следствия моральный облик бывших небожителей. Который оказался «не того». Чем грешили многие руководители.

Тем не менее, своего негативного отношения к старшим Волобуевым я никак не проявлял. Внимал их наставлениям и был примерным «сыном». По известному в мире принципу Макиавелли [47] «цель оправдывает средства».

И единственным моим другом в среде избранных, был уже упомянутый сенбернар. Которому при встречах я говорил есенинское «дай Джим на счастье лапу мне!» и тот шлепал ее в ладонь. Блестя честными глазами.

К семнадцати годам я был довольно рослым парнем, с хорошо развитой мускулатурой, а еще смуглый, поскольку предки были из сербов. Как следствие, впал первородный грех. Пришло время.

47

Макиавелли — итальянский мыслитель, философ и писатель.

Искусительница явилась в образе московской подруги Норы.

Ее звали Ольгой, и она регулярно навещала нас в курортный сезон с мужем — чиновником «Интуриста». Тот был вдвое старше своей жены, много ел, пил и подремывал на пляже под тентом в шезлонге. Супруга же предавалась активному отдыху. На вид лет тридцати, Ольга была жгучей брюнеткой с хорошей фигурой, а еще явно «слабой на передок» [48] , как говорят шахтеры.

В чем-чем, а в этом я разбирался, поскольку в свое время ни один год работал с женской агентурой.

48

Слабая на передок — склонная к сексу (жарг.)

По утрам, при встрече, Ольга часто ерошила Никите голову, «привет малыш!» а когда мы оставались одни в комнатах или саду, вроде как ненароком показывала стройное колено или часть полушарий груди в легком шелке японского кимоно, в котором она напоминала гейшу [49] .

Срабатывал безусловный рефлекс — у меня кое-что напрягалось.

— Надо ее непременно приобщить [50] , - профессионально советовал внутри чекист.

— Лучше посадить, за совращение младенцев, — недовольно бурчал прокурор.

49

Гейша — японская женщина для приятного времяпрепровождения.

50

Приобщить — завербовать (жарг.)

— Да пошел, ты! — цикали на него шахтер с моряком. — Такие сиськи!

Короче, я пал, как когда-то библейский Адам. Окончательно и бесповоротно.

В один из летних вечеров, необычайно красивых на Форосе, когда солнце опускалось за горизонт, над ним алели облака и вдали белел парус, я сидел на подоконнике своей комнаты на втором этаже у открытого окна. Листая справочник Брокгауза и Эфрона [51] .

Родители с мужем Ольги уехали в Ялту на концерт Эдиты Пьехи, а она, сославшись на мигрень, осталась. Так что в доме мы были одни, не считая лохматого друга Джима.

51

Справочник Брокгауза и Эфрона — один из справочников, широко использовавшийся в СССР.

Сенбернар лежал на ковре, положив голову на лапы, вздыхая и грустно помигивая глазами (как известно они склонны к меланхолии), а Ольга прогуливалась в саду. Дыша запахами ночной фиалки и жасмина.

— А-у, Ник! Спустись на минуту сюда! — раздался оттуда ее голос. Продвинутая москвичка звала меня по европейски «Ником».

— Щас! — отложив в сторону словарь, спрыгнул я с подоконника, после чего вместе с Джимом, который увязался вслед, мы спустились вниз. Откуда вышли в легкую прохладу вечера.

Миновав небольшой фонтан с «писающим мальчиком» во дворе, мы прошли по тенистой аллее к центру сада, где в кронах трещали цикады. Там, в беседке на скамейке у круглого стола, в живописной позе сидела искусительница. Обмахиваясь легким веером.

Полы ее кимоно были распахнуты больше чем всегда при таких встречах, открывая часть загорелого округлого бедра, то же относилось и к пышному бюсту, который порывисто вздымался.

— Иди ко мне, малыш, — защелкнув веер, томно сказала Ольга, что я, сглотнув слюну, незамедлительно исполнил. Присев рядом.

— Ближе, еще ближе, — скользнул с плеч расшитый цветами шелк, мою шею обвили руки, и мы слились в страстном поцелуе.

— Возьми меня, — на миг оторвавшись, прошептали ее губы.

Ну, я и взял. С учетом опыта прошлой жизни.

В СССР, как известно, секса не было, что с избытком имелось в постсоветской России. Дома, на работе и даже в политической жизни.

В следующее мгновение я вздел обнаженную искусительницу на руки (кимоно осталось на скамейке) брякнул упругой попой на стол, а ноги, раздвинув, забросил себе на плечи.

— З-з-з, — раздернул молнию летних шорт, и грехопадение началось.

Все по «Камасутре». Поза номер семь «зямба». Или вроде того. Их там не меряно, причем все с названиями.

Ольга стонала на столе, я частил как спринтер в забеге на короткие дистанции. В итоге, довольно быстро пришел к финишу.

— Что ж ты так? — тяжело дыша, разочарованно протянула партнерша. — Надо помедленнее и дольше. Начинай снова.

— Не вопрос — утер я пот со лба, после чего снял ее с крышки, развернул и упер в стол. По принципу избушки «в лес передом, ко мне задом». Как это зовется по пособию брахманов [52] , не знаю. Но у нас, русских, четко и понятно.

52

Брахман — представитель высшей касты в Индии.