Русский Бог

Сорокин Александр Сергеевич

– Измена! – закричал Николай.

– теперь, дружок, ты в ловушке! – прошептал Трубецкой. Оставаясь в тени, с маской на лице, в тёмной ризе, он руководил нападением.

Женщины с визгом и плачем разбежались. Пришло время шпаг. Немало храбрых офицеров, верных Николаю, а также – заговорщиков пало в бою. Вскоре, видя неловкость своих людей не умевших справиться с Николаем, в сражение, неузнанный вступил Фотий – Трубецкой. Долго дрался он на шпагах с Николаем. Чаша весов колебалась то в одну, то в другу сторону. Соперники не уступали друг другу в ловкости,

отваге и силе. Николай ранил Трубецкого в бок, Трубецкой – Николая в плечо, и снова в грудь ранен Трубецкой, когда Николай рухнул на пол от выстрела из пистолета предательски подкравшегося сзади заговорщика. Дело николаевских офицеров казалось проигранным, численный перевес однозначно был на стороне противника. Но вот в храм вбежала новая группа военных. Это был Аракчеев со своими офицерами.

– Великий князь, держитесь! – раздался громовой голос Аракчеева, и с обнажённой шпагой он ринулся в самую гущу схватки.

Воодушевлённые подмогой николаевские офицеры и соединившиеся с ними аракчеевские адъютанты быстро разогнали заговорщиков.

* * *

Вскочив вдвоём на одного коня, Трубецкой и настоятельница – она же Катишь, оставшись неузнанными, ускакали в ночь.

* * *

Николай пожал левой рукой руку Аракчееву:

– Благодарю вас, граф! –Николай сидел на полу, медик перебинтовывал ему раны.- Вы становитесь мне гораздо симпатичнее.

– Предан без лести, ваше высочество,- с достоинством ответил Аракчеев.- Как рана?

– Пустяк .

Счастливая Анна прижимала к себе дочь.

* * *

Горел восток. Чистым полем всадники возвращались в столицу. Отстав от других, Николай. Который крепко держал рукой с забинтованным плечом спящую на седле впереди себя Оленьку, тронул коленом ногу Анны , ехавшей рядом на чепрасовой кобылице.

– Так мы теперь вместе?

– Я очень боюсь новой любви. Любовь приносит слёзы - печально, влюблено отвечала Анна, подвигаясь к Николаю.

Они развернули лошадей.

– Не думай о плохом,- Николай поцеловал Анну.

Оленька заворочалась во сне.

– Я люблю её, - сказал Николай, целуя девочку в лоб.

– А твоя жена? А сын Александр? – обречённо спросила Анна.

Николай не ответил. Ударив шпорами вороного арабского жеребца, он унёсся далеко вперёд.

Вставало солнце. В роще запел соловей.

* * *

К трём каретам стоявшим у парадного входа дворца, спустились Александр Павлович, Николай Павлович, Фотий, Елизавета Алексеевна, Александра Фёдоровна, Аракчеев, Минкина, вприпрыжку за ними бежали больной сын Александра и сын Николая подросток – Александр Николаевич. Холодный ветер гулял в голых стволах деревьев, дребезжал в кровле. С гортанным криком носились вороны. Из-за непогоды все оделись тепло, но нарядно.

–

Я сию минуту. Поговорю с офицерами по-поводу дороги, - Николай оставил Александру и подошёл к отдельно стоявшему драгунскому капитану. Несмотря на мундир, кирасы на груди и спине, плюмаж на кивере, накладные усы, в драгуне узнавалась переодетая Анна Истомина.

– Ну что ты? – ласково подбодрил Николай. – Не теряйся. Будет страшно интересно. Тебе понравится.

– Значит, мы едем в Царское Село? – спросила Александра Фёдоровна у Александра Павловича, краем глаза она неприметно следила за Николаем.

– Да. Там место уединённое. Я не хочу пока афишировать, - отвечал Александр. Он находился в каком-то тревожно-приподнятом настроении.

– А Константин отказался? – спросила Минкина мужа.

– Наотрез, - отвечал Аракчеев. – говорит, меня также задушат, как задушил отца. А Михаил – уже давно.

– Государь, - отвёл Александра за локоть Фотий. – Напрасно вы взяли с собой женщин и детей. Достаточно было бы вас, меня. Николая и нотариуса.

– Какой у тебя взрослый сын! – шепнула Анна Николаю, смотря на резвящегося Александра, игравшего с идиотом.- Я боюсь, когда ты станешь царём, ты меня тут же бросишь, появятся новые увлечения…

– Наоборот, я сразу же возьму развод. Царь – хозяин. Что хочешь, то и делаешь. Вон у Ивана Грозного сколько было жён! – пошутил он.

Александр тоже смотрел на детей.

– Вот у кого нам надо учиться. Греха ещё нет.

– А первородный грех? – спросил Фотий.

– А есть ли он? Не стоит пугаться детей, он ничего ещё не понимают. Господа едемте, едемте! Погода не располагает.

– Меня женили на Александре из-за политики. Она же немецкая княгиня. А у нас принято… на немках. Поверь, она мне безразлична…- продолжали разговаривать Николай и Анна.

– Потом ты разлюбишь и меня, как её…

– Никогда! Я женюсь на тебе!

Николай быстро пошёл к карете.

– Поехали, поехали, господа!

Три кареты с эскортом из десятка драгун и гусар двинулись по брусчатой мостовой.

* * *

Нотариус, сухой сгорбленный старичок, в зелёном камзоле с серебряными пуговицами, читал текст протокола:

– Мы, Александр I, волею Божьей император Великой, Малой и Белой Руси, великого княжества Польского и Финского.

– Вот она, радостная минута! Наконец, я свободен от царства. Я - простой человек. Даже дышать легче становится. Ты не понимаешь, Lise?- возбуждённо говорил Александр, неугомонно двигаясь по залу Царскосельского дворца.

– Дурак ты, Саша, -отвечала императрица, она готова была разреветься от досады. – Царствовал бы себе…

– Фотий, как я счастлив! Ты-то согласен со мной?- обратился Александр к Фотию. – Наконец-то! Я отказываюсь от всех материальных благ, от званий, наград, семьи…Молчи! Lise ещё не знает…друзей, отечества и становлюсь чистым человеком, сущностью человечества, во имя Царства Небесного…