Русский Бог
Шрифт:
– Я пойду с тобой, Серёжа.
– Катишь, ты погубишь себя.
– Я чувствую, что так надо.
Подошёл сухой, выжатый, как лимон, среднего роста человек с жёлтыми втянутыми щеками, длинными бакенбардами, короткими редкими чёрными усами, в шинели папахе генерал-майора жандармерии.
– Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, если не ошибаюсь?- формально, мертво спросил подошедший, словно ей, Катишь Трубецкой, давно следовало быть здесь в Иркутске, на тридцатиградусном морозе, ночью, в пяти тысячах вёрст от Санкт- Петербурга.
– Да. Я -Трубецкая, полковник.
Жандарм, обратившийся к Трубецкой, содрогнулся:
– Генерал-майор Лепарский, комендант Нерчинских рудников, -значительно выговорил он.
– Простите,- чуть наклонила гордую голову княгиня Трубецкая. – Но я должна следовать за мужем, князем Сергеем Петровичем Трубецким, имею на величайшее соизволение.
– Сожалею, княгиня, но дополнительно вы должны получить соответствующие инструкции по поведению в Сибири.
– Что же сибирский климат предполагает какое-то особенное поведение, отличное от столиц?!
– Увы, княгиня.
– От кого же я должна получить инструкции по поведению в Сибири?
– От меня, княгиня.
Княгиня и князь переглянулись. Конвоир тронул Сергея за плечо. Трубецкая пристально всмотрелась в Лепарского,
Сидя в повозке, Трубецкой развернул переданный Катишь листок. Там стихи, перемаранные, переделанные, писанные стремительной рукой друга:
«… Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут».
– Пушкин, - сказал Оболенский.
Трубецкой улыбнулся. Заулыбались все.
* * *
Не было в тогдашней России человека более уродливой наружности, чем поэт Пушкин. Роста пять вершков, с кривыми, колесом, ногами, изогнутыми в стопах и кистях пальцами, вздутыми, как у крупнорогатых, суставами, наклонным латинской «эс» позвоночником, отвислым, вдавленным вверху, неравномерно вздутым снизу большим животом, оттопыренным назад тяжелым, почти женским тазом, с впавшей укороченной плоской грудью, крайне короткой, затянутой в плечи шеей, непропорционально крупной головой с развитым лицевым отделом и узким лбом. Лицо в середине правильное, нос маленький и расплющенный, картошкой, губы толстые, вывороченные карие глаза навыкат, глубокие морщины над бровями, никчёмные во все щёки бакенбарды, кудрявая густая шевелюра ,цвет кожи тёмный, ладони огромные, мужицкие, по-африкански белёсые. В публике Пушкин был известен лёгкими скабрёзными, виртуозными по сжатости, точности и сочетаемости слов, стихами, писанными на злобу дня. написал Пушкин и ряд поэм, сюжеты которых при разборе оказывались ворованными у западных авторов. Особенно Пушкин любил Байрона. У него он позаимствовал фабулы «Кавказского пленника», «Цыган», «Бахчисарайского фонтана» , « Графа Нулина»; поэму «Евгений Онегин», которую ради оригинальности автор назвал романом в стихах, Пушкин писал с «Чайльд-Гарольда». «Домик в Коломне» написан под влиянием «Германа и Доротеи» Гёте, в «Полтаве» за версту виден шиллеровский Мазепа. Из так называемых маленьких трагедий «Пир во время чумы» взят у Боккаччо, « Каменный гость» -переработанный античный сюжет о милетской вдове, «Моцарт и Сальери» и « пиковая Дама» - из старинных салонных выдумок, «Скупой рыцарь» - зарисовка на до боли известную тему, где чувствуется и Шейлок Шекспира и Исаак Вальтера Скотта. В прозе, в повести «Капитанская дочка», Пушкин подражал тому же Вальтеру скотту, в «Дубровском» - известному итальянскому роману того времени «Ринальдо Ринальдини» и «Роб Рою» опять же Вальтера Скотта, писателю, который наравне с Байроном, был необычайно популярен в России того времени. Более оригинален получился Пушкин в поэме «Медный всадник», но и это «милетская вдова» в минорном варианте или чуть изменённый «Каменный гость». По настроению «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии» близки к итальянским новеллино. Пытался Александр Сергеевич подвизаться и на исторической ниве, но его исследования о пугачёвском бунте и о Петре I,увы, научной ценности не представляют. Если подходить формально, то ничего нового Пушкин в мировую литературу не внёс. У него другая заслуга. Подобно Петру Великому, перенесшему основы европейской государственности на квёлое российское Нечерноземье, распространившему законы крошечной Голландии на огромный евразийский материк, Пушкин, не особо бережно, но по-своему и по-русски, пересадил в Россию цветок иностранной изящной словесности. И как не удивительно, несмотря на холода, метели и московских медведей, иностранный цветок прижился и дал сначала робкие, а потом всё более сочные плоды. Иностранец быстро стал нашим, надел сапоги, порты и косоворотку, и уже в 1830-ому году никто, включая самых неистовых западников, как Грановский и Белинский, не мог отрицать наличия в России русской национальной литературы. Согласимся, сочинения Сумарокова, Кантемира, Новикова, Ломоносова, Екатерины II и других авторов XVIII века серьёзно воспринимать невозможно. Фонвизин, Радищев и Державин есть только проблески национальной литературы, но ещё не сама она. Пушкин адаптировал для России европейские сюжеты и вложил в уста образованной отечественной публики новый обогащенный невообразимой фантазией русский язык. Так виртуозно и блестяще, как писал Пушкин, после него в Росси двести лет, а может быть и много больше, не будет писать никто. После Лермонтова, так же заимствовавшего сюжеты, и так же, в основном у Байрона, великая русская литература перестала воровать. Отечественная литература создала собственные фабулы, заплатив богатством и выразительностью языка. Достоевский и Толстой мыслили глубже Пушкина, но чувствовали и писали хуже. Бунин пытался возродить искромётный язык Пушкина, но исторически неудачно, помешала дурацкая революция 1917 года. Шолохов, подобно Пушкину, явился самородком в языке, но страдал донским просторечием. После Шолохова русский язык умер. Сказать, что кто-то из современных авторов, более чем талантливый журналист, значит, смеяться.
Александр Пушкин, сосланный в мае 1820 года под видом служебного перемещения на юг России за то, что в темноте коридора Царскосельского дворца обнял вместо крепостной актрисы фрейлину Нарышкину, любовницу императора Александра I, и тем надругался над нравами государства российского, и на Юге проявил себя как Дон-Жуан, Казанова, Ловелас и пр. Оставлять его наедине с дамами, безразлично будут то жёны, дочери или сестры Кишиневского, Одесского Ии Новороссийского генерал-губернаторов, наместников Юга России командующих Кавказской армией или тривиальные цыганки из бессарабского табора, воистину оказалось опасно. Замкнутый, резкий во всякое другое время, Пушкин, увидев в ста шагах даму или девицу относительно приятной наружности в пределах от четырнадцати до пятидесяти лет, опрятно одетую и подающую надежды, звание, положение в свете и род занятий значения не имели, начинать пыхтеть, сопеть и наливаться краской. Откуда-то появлялась необыкновенная обходительность, услужливость, непередаваемая галантность и превосходный дар устной речи. Если женщины любят ушами, то нашёптывать комплименты, как и сочинять стихи, Пушкин умел. Пара рифм и женщина в постели поэта. Напроказившего сверх меры Пушкина в июле 1824 года исключили ос службы и направили в родовое псковское имение, село Михайловское, под надзор местных властителей. В Михайловском в ход пошли соседские девушки и сенные девки.
О том что в Петербурге неспокойно, рассказывал Пушкину в декабре 1985 года повар хозяйки соседнего с Михайловским имения Тригорского П.А. Осиповой - Арсений. Со вниманием выслушав сообщение Арсения, Пушкин поддержать товарищей в Питере не выехал. Тем не менее, в начале сентября 1826 года по высочайшему приказу царя Николая I фельдъегерь везёт Пушкина в Москву на допрос. 8 сентября 1826 года в Москве, в георгиевском зале Кремля состоялась встреча опального поэта с царём Николаем, приехавшим в Москву по поводу собственной коронации ли помазания на царство, как это называется на Руси.
* * *
Царь Николай I был неполной противоположностью Пушкина. Примерно одного возраста, в 1826 году государю исполнилось тридцать лет, Николай казался умнее, умереннее и взвешеннее в решениях. Красота же Николая приближалась к божественной. Среднего роста, правильного, не худого и не толстого телосложения, с жёстким мужественным лицом, строгой щёткой соломенных усов под крупным носом, волевым подбородком, узким аристократическими скулами, тевтонской породы маленькими ушами, чуть вьющейся маленькой шевелюрой, сведённой на нет ко лбу и затылку, что делало его похожим на Аполлона, если б того ваяли не греки, а римляне, хрупкий в поясе, мощный в плечах, кистях и бёдрах, изящный в стопах, предплечьях и голенях, с большими голубыми до водянистой прозрачности глазами, просторной грудью атлета, плотной бугристой от мышц спиной, Николай представлял тип редкого физического совершенства. Блестящий наездник, отчаянный воин, лично водивший полки на отряды турецких янычар, пламенный русский патриот Николай I являлся и совершенны российским монархом. При нём развивалась промышленность, расцветали ремёсла и торговля. В России именно при Николае появились железные дороги и пароходы, начали строиться фабрики и заводы, сменившие екатерининские мануфактуры, при нём наши исследователи двинулись в глубь Сибири, Средней и Центральной Азии, Дальнего Востока, поплыли к тихоокеанским островам. Николай первым подал пример освобождения крестьян, переведя их в государственных имениях почти повсеместно с барщины на оброк. Гуманному образцу его, хотя и неохотно, принялись следовать и другие помещики. Дворянское лобби, уничтожившее его отца за аналогичные не деяния, но мысли, ещё не потеряло своей силы, и полностью освободить крестьян от крепостной зависимости Николаю не удалось. До конца дней свежо в его памяти стояло убийство Павла I. Николай Павлович был великим государем. При нём Россия достигла могущества, неизвестного дотоле. Римская, Византийская, Британская или Испанская империи уже не могли ровняться с ней. В состав России, кроме Великороссии, Малой и Белой Руси, Урала, Сибири, Дальнего Востока, почти исконной со времён Ивана Грозного Прибалтики, издревле населённой славянскими племенами, вошла ослабленная от шляхетских междоусобий Польша, именно при Николае I стало де факто, и Россия дала, пусть и военной рукой, мир польским гражданам. Присоединилась в результате проигранной Швецией войны 1809-1811гг. дикая доселе Финляндия, Россия принесла финнам цивилизацию, как впрочем, и примирённым жителям Кавказа. Отвлечённая бесконечными войнами с Россией Турция оставила попытки движения на Запад, османское иго на Балканах ослабло, южные славяне вздохнули свободнее. Ещё чуть и щит Рюриковичей оказался бы на воротах Царьграда. Вековая мечта славян о единстве их Западных, Восточных и Южных племён, о выходе к Средиземноморским портам казалась близкой как никогда. Осваивая Южную Сибирь и Среднюю Азию русские несли свет прогресса и туда. Ни о каком завоевании в тех краях говорить невозможно. Русским не противостояли ни войска, ни крепости, ни опорные пункты, не сопротивляющиеся народности. Огромные пространства Сибири, Среднего и Дальнего Востока были пустынны, редки и малочисленные племена их населявшие. Россия расширяла ареал своей государственности, оживляя степи и пустыни, неся грамотность, культуру, работу, а часто, и кусок хлеба, отрез материи на платье для дикарей или полуварваров. Это походило на освоение западными европейцами Североамериканского запада, но без убийств и надругательства над коренным населением, как было в нарождавшихся Штатах. В XIX веке ширилось естественное смешение населения. Русские женились или выходили замуж за представителей местных народностей, и потомство таких браков становилось русским, пополняя ряды государственных подданных. По мудрости правления, широте предвидения, тонкости дипломатии Николай I стоит в одном ряду с ПетромI , ЕкатеринойII, Александром III.
Отличаясь от поэта Пушкина внешне, Николай I почти совершенно походил на него одной стороной своего сердца. Обоих объединяла необоримая страсть к женщинам.I
В сентябре 1826 года Николай I короновался в Успенском соборе Кремля, где искони помазывали на царство российских государей. Одетый в новый с иголочки мундир генерала, с накинутой поверх пурпурной епанчой, с отделанным горностаем подолом и кожаными завязками под подбородком, не успев оставить державу и скипетр, Николай быстрым шагом вошёл в Георгиевский зал дворца с тем, чтобы проследовать в гардеробную для переодевания. За Николаем бегом семенил камердинер. В Георгиевском зале Николай столкнулся с Пушкиным, дожидавшимся приёма. Увидев поэта, Николай вздрогнул от неожиданности видеть столь уродливого человека в пустом зале, как Пушкин, но быстро овладел собой и одновременно приветливо и иронически заулыбался.
– Поэт Александр Пушкин поздравляет ваше величество с коронацией. Долгих лет счастливого царствования! Да приумножится процветание России с Николаем Первым! – льстиво заговорил Пушкин ,сгибаясь в поклоне. Он был в чёрном сюртуке с серыми панталонами, на шее – белый шарф в крупный белый горошек.
– А вот ещё один декабрист! – протянул император.- Доставлен из Михайловского?
– Так точно, ваше величество.
« …У них свои бывали сходки,
Они за чашею вина,
Они за рюмкой русской водки…
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены всей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи…» – насмешливо процитировал Николай 10-ую главу « Евгения Онегина».
– «Друг Марса, Вакха и Венеры,
Им резко Лунин предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал,
Читал свои новеллы Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал…- дочитал за царя Пушкин. Последние две строки прозвучали неожиданной решительностью.