Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

НИКОЛАЙ ЦЫГАНОВ

(1797? — 1832?)

440. «Что ты рано, травушка…» [445]

«Что ты рано, травушка, Пожелтела? Что вы рано, цветики, Облетели? Что ты так, красавица, Похудела: Впали алы щеченьки, Побледнели… Впали ясны оченьки, Потускнели?..» — «Не успели цветики Распуститься, Уж их злая засуха Поедает… Не успела я с дружком Обручиться, Уж он меня, бедную, Покидает — Без поры, без времени Убивает!» — «Только ль свету белого, Что в оконце?.. Только ль добрых молодцев, Что изменщик? Не тумань, голубушка, Ясных очек, Не слези, лебедушка, Алых щечек! Выбирай любимого Из удалых — По нраву приятному, По обычью, По уму, по разуму Да по сердцу!» — «Погляжу ль я на небо:

Звездок много — Да один во звездочках Светел месяц! Загляну ль в зеленый сад: Пташек много — Да один во пташечках Ясен сокол! Взгляну ли на молодцев: Добрых много — Да не придут девушке По обычью, По уму, по разуму Да по сердцу». <1830>

445

Приписывают Д. Цертелеву. Музыка Варламова.

441. «Не кукушечка во сыром бору…» [446]

Не кукушечка во сыром бору Жалобнехонько Вскуковала — А молодушка в светлом терему Тяжелехонъко Простонала. Не ясен сокол по поднебесью За лебедками Залетался — Добрый молодец, по безразумью, За красотками Зашатался!.. Ясну соколу быть поиману, Обескрылену, Во неволе… Добру молодцу быть в солдатушках Обезглавлену В ратном поле. А кукушечке во сыром бору По чужим гнездам Куковати… А молодушке во слободушке По чужим углам Воздыхати! <1832>

446

В песенниках иногда с примечанием: «Песня весьма употребительная по прекрасному своему голосу». Музыка Чайковского.

442. «Что ты, соловьюшко…» [447]

«Что ты, соловьюшко, Корму не клюешь? Вешаешь головушку, Песен не поешь?» — «Пелося соловьюшку В рощице весной… Вешаю головушку В клетке золотой! На зеленой веточке Весело я жил… В золотой же клеточке Буду век уныл!..» — «Зеленой ли веточке К песням приучать? В золотой же клеточке Соловью ль молчать?» — «Зеленая веточка Сердце веселит; Золотая ж клеточка Умереть велит!.. Подружка на веточке Тужит обо мне, Стонут малы деточки… До пенья ли мне?» — «Отперто окошечко К рощице твоей, — Будь счастлив, мой крошечка, Улетай скорей!» <1832>

447

Записывалась как народная песня. Музыка Шефера, С. Рахманинова.

443. «Ох, болит…» [448]

Ох, болит Да щемит Ретиво сердечко — Всё по нем, По моем По милом дружечке! Он сердит, Не глядит На меня, девицу, — Все корит Да бранит, Взносит небылицу; Будто днем Соловьем По садам летаю, Не об нем, Об ином Звонко распеваю! Ничего, Никого Ночью не боюся — И не с ним, Все с иным Милым веселюся! Не расти, Не цвести Кустичку сухому… Не любить, Не сгубить Девицы иному! Не себе — Все тебе Красота блюдется. Ах, ничьей — Все твоей С горя изведется.

448

Музыка Варламова (1833).

444. «Не шей ты мне, матушка…» [449]

«Не шей ты мне, матушка, Красный сарафан, Не входи, родимушка, Попусту в изъян! Рано мою косыньку На две расплетать! Прикажи мне русую В ленту убирать! Пущай, не покрытая Шелковой фатой, Очи молодецкие Веселит собой! То ли житье девичье, Чтоб его менять, Торопиться замужем Охать да вздыхать? Золотая волюшка Мне милей всего! Не хочу я с волюшкой В свете ничего!» — «Дитя мое, дитятко, Дочка милая! Головка победная, Неразумная! Не век тебе пташечкой Звонко распевать, Легкокрылой бабочкой По цветам порхать! Заблекнут на щеченьках Маковы цветы, Прискучат забавушки — Стоскуешься ты! А мы и при старости Себя веселим: Младость вспоминаючи, На детей глядим; И я молодешенька Была такова, И мне те же в девушках Пелися слова!»

449

Музыка Варламова (1833). Пользовалась «мировой известностью» (Б. В. Асафьев. Избранные труды. — М., т. 2. 1954, с. 83).

445. «Смолкни, пташка-канарейка!..» [450]

Смолкни, пташка-канарейка! Полно звонко распевать, — Перестань ты мне, злодейка, Ретивое надрывать! Уж ко мне не воротиться Красным дням весны моей, — Отвыкает сердце биться, Вспоминаючи об ней! Радость-младость миновалась? Отцвела она цветком, И не вихорем промчалась — Пропорхнула мотыльком! С нею память о бывалом Я хотел похоронить, Не грустить по нем нимало — Ни слезы не уронить. Все давно забыто было: Звонкой песенкой своей Все ты снова разбудила, Пташка, лютый мой злодей! После ведрышка к ненастью Тяжеленько привыкать, А несчастному об счастье Хуже смерти вспоминать!

450

Записывалась как народная песня. Музыка Дюбюка.

446. «Я посею, молоденька…»

Я посею, молоденька, Цветиков маленько; Стану с зоренькой вставати, Цветы поливати, Буду с светом пробуждаться, Садом любоваться! Для кого ж я сад садила Берегла… ходила? Ах, не для кого иного, Для дружка милого! Для чего в моем садочке Пташки распевают? Все об нем же, об дружочке Мне воспоминают! Залетел мой сокол ясный, Молодец прекрасный! Запропал в тоске-кручине Без вести в чужбине! И посла я посылала — Мил не принимает… И слезами я писала — Друг не отвечает! Пропадать же, знать, садочку Без мила дружочка… Не цвести в саду цветочку — Порву для веночка. Не плясать младой в веночке, Гадать по дружочке… Не боли ж, мое сердечко, Выйду я на речку И на самую средину Венок мой закину, Слезно, слезно зарыдаю, Сама загадаю: Коль надёжа меня помнит — Мой венок потонет! Коль надёжа покидает — Пущай уплывает…

447. «Рано, рано вы, лазоревы цветы…» [451]

Рано, рано вы, лазоревы цветы, Рано, рано вы поблекли, отцвели! Рано девушка лишилась красоты, Скоро дни ее веселостей прошли! Редко девушку видают у окна, В хороводах ее вовсе не видать? Полюбила в терему сидеть одна, Полюбилося ей горе горевать. И порой она тихонько слезы льет, Иным времечком вздыхает тяжело! И порой она тихонько запоет, Будто горе позабыто, всё прошло: «Ах! Не все в полях метелице мести, В темных рощах буйну ветру бушевать — Придет время в поле цветикам цвести, В роще пташечкам, соловьюшкам свистать. Красны девушки, собравшись в хоровод, На семик в луга весну пойдут встречать… Лишь одна подружка с ними не пойдет, Будет косточкой в сырой земле стонать. Люди злые худой славой обнесут, Пересудами безвинно закорят, Слезы горькие сиротку не спасут… Вздохи тяжкие без время уморят».

451

Семик — седьмой четверг после Пасхи, обрядовый праздник, во время которого наряжали березу и водили хороводы.

448. «При долинушке береза…» [452]

При долинушке береза Белая стояла; При березоньке девица Плакала, рыдала… Ах, с вершинушки березу Ветром колыхает, С корешка мою кудряву Водой подмывает! Скоро белая береза С корешка свалится, — Перестанут к веткам пташки, Распевая, виться! И проложится дорожка Мимо той березы, И проедут по дорожке Да пойдут обозы… Станут станом у березы Коней попоити; Обсушиться, обогреться. Каши поварити; И сожгут, спалят березу Даже до сучочка — И не молвят про березу Ниже ни словечка!.. Так-то мне, младой младеньке, На чужой чужбине Спать в сырой земле забытой, Словно сиротине! Что безродной — без родимой. Без отца родного, Что бездольной — без прилуки, Без дружка милого!

452

Первая строфа совпадает с песней М. Загоскина в опере Верстовского «Аскольдова могила».

449. «Ах ты, ночка моя, ноченька…» [453]

Ах ты, ночка моя, ноченька, Ночка темная, осенняя! Осиротела ты, ноченька, Без младого светла месяца — Так, как радость красна девица Без мила дружка сердечного!.. Где ж красавец млад светел месяц В поднебесье не видать его? Не всходил он, не озаревал — Темну ночку не освечивал; Он не резался сквозь облаки, В высок терем не заглядывал… Не манил он радость-девицу Ко косящату окошечку [454] … Ах! бедна же ночь без месяца — Как казак без ворона коня, Чисто поле без наездника, Золото кольцо без яхонта, Красна девица без милого дружка! Все красавица придумала, Пригадала с темной ноченькой, На окошке грудью лежучи, Мила друга поджидаючи, Как упала горяча слеза На правую ее рученьку — На кольцо ее алмазное, Подареньице заветное; И к нему-то радость-девица, Воздыхаючи, промолвила: «Ах ты, перстень самоцветный мой, Драгоценность сердцу милая! Как надет дружком на рученьку, С той же бережью ты носишься: Отчего же ты по-прежнему Не блистаешь да не искришься? Оттого ли, что у милого — Не мое кольцо на рученьке… Не ко мне любовь в сердечушке!»

453

Фольклорный источник — песня «Ах ты, ноченька, ночка темная…». Иногда приписывают Кольцову.

454

Косящато окошечко — окно с косяками.