Русский романс

Пушкин Александр Сергеевич

460. Последний поцелуй [464]

Обойми, поцелуй, Приголубь, приласкай, Еще раз — поскорей — Поцелуй горячей. Что печально глядишь? Что на сердце таишь?) Не тоскуй, не горюй, Из очей слез не лей; Мне не надобно их, Мне не нужно тоски… Не на смерть я иду, Не хоронишь меня. На полгода всего Мы расстаться должны; Есть за Волгой село На крутом берегу: Там отец мой живет, Там родимая мать Сына в гости зовет; Я поеду к отцу, Поклонюся родной И согласье возьму Обвенчаться с тобой. Мучит душу мою Твой печальный убор, Для чего ты в него Нарядила себя? Разрядись: уберись В свой наряд голубой И на плечи накинь Шаль с каймой расписной; Пусть пылает лицо, Как поутру заря, Пусть сияет любовь На устах у тебя; Как мне мило теперь Любоваться тобой! Как весна, хороша Ты, невеста моя! Обойми ж, поцелуй, Приголубь, приласкай, Еще раз — поскорей — Поцелуй горячей! 1838

464

Вместо последней строфы поют:

Не

тоскуй, милый друг, Не ломай белых рук, А прощай — я сажусь И к родимой помчусь.

Музыка Балакирева и др.

461. Русская песня («В поле ветер веет…») [465]

В поле ветер веет, Травку колыхает, Путь, мою дорогу Пылью покрывает. Выходи ж ты, туча, С страшною грозою, Обойми свет белый, Закрой темнотою. Молодец удалый Соловьем засвищет! Без пути, без света Свою долю сыщет. Что ему дорога! Тучи громовые! Как придут по сердцу — Очи голубые! Что ему на свете Доля нелюдская, Когда его любит — Она, молодая! 1838

465

Вариант первой строки — «…В поле ветер воет…» (с 1875). Музыка Варламова, Глинки, В. Соколова, Соколовского и др.

462. Хуторок («За рекой, на горе…») [466]

За рекой, на горе, Лес зеленый шумит; Под горой, за рекой, Хуторочек стоит. В том лесу соловей Громко песни поет; Молодая вдова В хуторочке живет. В эту ночь-полуночь Удалой молодец Хотел быть, навестить Молодую вдову…. На реке рыболов Поздно рыбу ловил; Погулять, ночевать В хуторочек приплыл. «Рыболов мой, душа! Не ночуй у меня: Свекор дома сидит, — Он не любит тебя… Не сердися, плыви В свой рыбачий курень; Завтра ж, друг мой, с тобой Гулять рада весь день». — «Сильный ветер подул… А ночь будет темна!.. Лучше здесь, на реке, Я просплю до утра». Опознился купец На дороге большой; Он свернул ночевать Ко вдове молодой. «Милый купчик-душа! Чем тебя мне принять… Не топила избы, Нету сена, овса. Лучше к куму в село Поскорее ступай; Только завтра, смотри, Погостить заезжай!» — «До села далеко; Конь устал мой совсем; Есть свой корм у меня, — Не печалься о нем. Я вчера в городке Долго был — всё купил: Вот подарок тебе, Что давно посулил». — «Не хочу я его!.. Боль головушку всю Разломила насмерть; Ступай к куму в село». — «Эта боль — пустяки!.. Средство есть у меня: Слова два — заживет Вся головка твоя». Засветился огонь, Закурилась изба; Для гостей дорогих Стол готовит вдова За столом с рыбаком Уж гуляет купец… (А в окошко глядит Удалой молодец)… «Ты, рыбак, пей вино! Мне с сестрой наливай! Если мастер плясать — Петь мы песни давай! Я с людями люблю По-приятельски жить; Ваше дело — поймать, Наше дело — купить… Так со мною, прошу, Без чинов — по рукам; Одну басню твержу Я всем добрым людям: Горе есть — не горюй, Дело есть — работай; А под случай попал — На здоровье гуляй!» И пошел с рыбаком Купец песни играть, Молодую вдову Обнимать, целовать. Не стерпел удалой, Загорелась душа! И — как глазом моргнуть — Растворилась изба… И с тех пор в хуторке Никого не живет; Лишь один соловей Громко песню поет… 1839

466

Музыка Нагаева (при жизни поэта), Климовского, Дюбюка и др. Имеются фольклоризированные варианты. Из репертуара C. Я. Лемешева.

463. Русская песня («Я любила его…») [467]

Я любила его Жарче дня и огня, Как другие любить Не смогут никогда! Только с ним лишь одним Я на свете жила; Ему душу мою, Ему жизнь отдала! Что за ночь, за луна, Когда друга я жду! И, бледна, холодна, Замираю, дрожу! Вот он идет, поет: «Где ты, зорька моя?» Вот он руку берет, Вот целует меня! «Милый друг, погаси Поцелуи твои! И без них при тебе Огнь пылает в крови; И без них при тебе Жжет румянец лицо, И волнуется грудь И кипит горячо! И блистают глаза Лучезарной звездой!» Я жила для него — Я любила душой! 1841

467

Музыка Балакирева, Варламова и др. В 1860-е годы — вечериночная игровая песня. Упоминает Н. Г. Чернышевский («Что делать?»).

464. Глаза [468]

(Русская песня)

Погубили меня Твои черны глаза, В них огонь неземной Жарче солнца горят! Омрачитесь, глаза, Охладейте ко мне! Ваша радость, глаза, Не моя, не моя!.. Не глядите же так! О, не мучьте меня! В вас страшнее грозы Блещут искры любви. Нет, прогляньте, глаза, Загоритесь, глаза! И огнем неземным Сердце жгите мое! Мучьте жаждой любви! Я горю и в жару Бесконечно хочу Оживать, умирать, Чтобы, черны глаза, Вас с любовью встречать И опять и опять Горевать и страдать. 1835

468

Цыганский романс. Музыка Варламова, Дюбюка, А. Рахманинова и др. (всего 17 композиторов).

ИВАН

ЛАЖЕЧНИКОВ

(1792–1869)

465. <Из романа «Последний Новик»> («Сладко пел душа-соловушко…») [469]

Сладко пел душа-соловушко В зеленом моем саду; Много-много знал он песен, Слаще не было одной. Ах! та песнь была заветная, Рвала белу грудь тоской; А всё слушать бы хотелося, Не расстался бы век с ней. Вдруг подула с полуночи, Будто на сердце легла, Снеговая непогодушка И мой садик занесла. Со того ли со безвременья Опустел зеленый сад; Много пташек, много песен в нем, Только милой не слыхать. Слышите ль, мои подруженьки, В зеленом моем саду Не поет ли мой соловушко Песнь заветную свою? «Где уж помнить перелетному, — Мне подружки говорят, — Песню, может быть, постылую Для него в чужом краю?» Нет, запел душа-соловушко В чужой-дальней стороне; Он всё горький сиротинушка, Он все тот же, что и был; Не забыл он песнь заветную, Всё про край родной поет, Всё поет в тоске про милую, С этой песней и умрет. <1831>

469

Поет герой романа Новик как «заветную» песню старины («Последний Новик, или Завоевание Лифляндии при Петре Первом»). Музыка Алябьева («Заунывная песня», 1834), Варламова («Соловушка»).

АЛЕКСАНДР ШАХОВСКОЙ

(1777–1846)

466. <Из драмы «Двумужница»> («Вверх по Волге с Нижня города…») [470]

Вверх по Волге с Нижня города Снаряжен стружок что стрела летит, А на том стружке на снаряженном Удалых гребцов сорок два сидит. Да один из них призадумался, Призадумался, пригорюнился. Отчего же ты, добрый молодец, Призадумался, пригорюнился? «Я задумался о белом лице, Загорюнился о ясных очей: Все на ум идет красна девица, Все мерещится ненаглядная! Аль за тем она на свет родилася Лучше, краше солнца ясного, Ненагляднее неба чистого, Чтоб лишить меня света белого, Положить во гроб прежде времени? Я хотел бы позабыть о ней, Рад-радехонек не любить ее — Да нельзя мне позабыть о ней, Невозможно не любить ее! Если ж девица да не сжалится Надо мною, горемыкою, Так зачем же и на свете жить Мне безродному, бесприютному! Уж хоть вы, братцы-товарищи, Докажите мне дружбу братскую: Бросьте вы меня в Волгу-матушку, Утопите грусть, печаль мою». <1832>

470

«Бурлацкая» песня Башлыка («Двумужница, или За чем пойдешь, то и найдешь»). Первую строку часто поют так: «Вниз по Волге-реке…». Музыка Варламова. Имеются фольклоризированные варианты.

Н. АНОРДИСТ

467. Тройка («Гремит звонок, и тройка мчится…») [471]

Гремит звонок, и тройка мчится, За нею пыль, виясь столбом; Вечерний звон помалу длится, Безмолвье мертвое кругом! Вот на пути село большое, — Туда ямщик мой поглядел; Его забилось ретивое, И потихоньку он запел: «Твоя краса меня прельстила, Теперь мне целый свет постыл; Зачем, зачем приворожила, Коль я душе твоей немил? Кажись, мне песнью удалою Недолго тешить ездока, Быть может, скоро под землею Сокроют тело ямщика! По мне лошадушки сгрустятся, Расставшись, борзые, со мной, Они уж больше не помчатся Вдаль по дорожке столбовой! И ты, девица молодая, Быть может, тяжко воздохнешь; Кладбище часто посещая, К моей могилке подойдешь? В тоске, в кручинушке сердечной, Лицо к сырой земле склоня, Промолвишь мне: „В разлуке вечной — С тобой красавица твоя!“» В глазах тут слезы показались, Но их бедняк не отирал; Пока до места не домчались, Он волю полную им дал. Уж, говорят, его не стало, Девица бедная в тоске; Она безвременно увяла, Грустя по бедном ямщике! <1840>

471

Поют без первой и последней строф. Разночтение (первая строка) — «Гудит звонок…». Соотносится с песней Ф. Глинки «Тройка» и П. Вяземского «Еще тройка». Музыка Булахова.

ЛЕВ ИБРАГИМОВ

468. «Ты душа ль моя, красна девица!..»

Ты душа ль моя, красна девица! Ты звезда моя ненаглядная! Ты услышь меня, полюби меня, Полюби меня, радость дней моих!.. Ах! как взглянешь ты, раскрасавица, Мне тогда твои очи ясные Ярче солнышка в небе кажутся, Черней сумрака в ночь осеннюю!.. И огнем горит, и ключом кипит Кровь горячая, молодецкая; Всё к тебе манит, всё к тебе зовет Сердце пылкое, одинокое!.. Ты душа ль моя, красна девица! Ты звезда моя ненаглядная! Ты услышь меня, полюби меня, Полюби меня, радость дней моих! И склоню к тебе я головушку Свою буйную, разудалую; Я отдам тебе свою волюшку, Во чужих руках небывалую; Я скажу тогда: ты прости навек, Жизнь разгульная, молодецкая! Мне милей тебя, моя милая, Душа-девица, раскрасавица! <1841>

ГРИГОРИЙ МАЛЫШЕВ

(ОК. 1812 —?)

469. Свидание через пятнадцать лет («Звенит звонок, и тройка мчится…») [472]

Звенит звонок, и тройка мчится. Несется пыль по столбовой; На крыльях радости стремится В дом кровных воин молодой. Он с ними юношей расстался. Пятнадцать лет в разлуке жил; В чужих землях с врагами дрался, Царю, отечеству служил. И вот в глазах село родное, На храме божьем крест горит! Забилось сильно ретивое, Слеза невольная блестит. «Звени! звени, звонок, громчее! Лихая тройка, вихрем мчись, Ямщик, пой песни веселее! Вот отчий дом!.. остановись!»; Звонок замолк, и пар клубится С коней ретивых, удалых; Нежданный гость под кров стучится, Внезапно входит в круг родных. Его родные не узнали, Переменились в нем черты; И все невольно вопрошали: «Скажи, служивый, кто же ты?» — «Я вам принес письмо от сына, Здоров он, шлет со мной поклон; Такого ж вида, роста, чина, И я точь-в-точь, две капли — он!..» — «Наш сын! наш брат!» — тогда вскричали Родные, кровные его; В слезах, в восторге обнимали Родного гостя своего. <1848>

472

Упоминает П. Якубович («В мире отверженных»).