Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие
Шрифт:
Своеобразие B.C. Соловьева-поэта заключалось в том, что он в своих стихотворениях связывал в единое поэтическое целое космический, небесный, претворенный в Боге, взгляд на мир с земным – с его природой и красотой. В центре же его лирики всегда была душа человеческая с ее идеалами, страстями и переживаниями. Не Бог в отрыве от лирического героя, и не человек сам по себе с его чувствами и социальными проблемами, и тем более не природа в отдаленной от человека красоте – а все вместе, во Всеединстве. Эту черту как органическое качество русской поэзии подчеркивал в свое время И.А. Ильин: «Русский поэт обладает… некоторой абсолютной чувствительностью; у него пронзенное сердце и потому – пронзительный взгляд…» Он не был только созерцателем природы и быта. «…Русская поэзия долго была представительницей русской религиозности, русской национальной философии и русского пророческого дара» [56] .
56
Ильин ИЛ.
В соединении трех измерений создавалась поэтика Соловьева, рождавшая обобщающие образы в форме религиозных символов, выразительных аллегорий или впечатляющих олицетворений. С этой точки зрения интересно его стихотворение «Ех oriente lux» [57] (1890), которое и в наше время звучит чрезвычайно актуально.
«С Востока свет, с Востока сила!»И к вседержительству готов,Ирана царь под ФермопилыНагнал стада своих рабов.Но не напрасно ПрометеяНебесный дар Элладе дан.Толпы рабов бегут, бледнея,Пред горстью доблестных граждан.…………………И силой разума и права —Всечеловеческих начал —Воздвиглась Запада держава,И миру Рим единство дал.Чего ж еще недоставало?Зачем весь мир опять в крови?– Душа вселенной тосковалаО духе веры и любви!…………………О, Русь! в предвиденье высокомТы мыслью гордой занята;Каким же хочешь быть Востоком:Востоком Ксеркса иль Христа?57
Ex oriente lux – с Востока свет (лат.).
Поэт обладал провидческим взором и видел «историю России, ее пути и судьбы; ее опасности, соблазны и крушения; ее призвание, предназначение и смысл ее бытия» [58] . В своем свободолюбии и дерзновенности Россия привержена также духу веры и любви, избирая путеводную идею, единственный для нее возможный символ – «Восток Христа».
В поэтическом слове Соловьева, в его художественных образах слиты и пейзаж, и состояние души человека и тот божественный луч, ожидание храма Божия, который освещает и одухотворяет жизненный путь человека.
58
Ильин И.А. Указ. соч. С. 189.
Поэтическое восприятие природных явлений, воплощенное в некоторых стихотворениях B.C. Соловьева, необычайно близко к символическому. У поэта есть стихотворения, в которых художественный образ создается на основе приема параллелизма. Так, в начале осени 1897 г. поэта поразил мелькающий и быстро исчезающий луч солнца, появляющийся в разрыве осенних облаков. Соловьев написал стихотворение, в котором осмыслил это наблюдение.
Я озарен осеннею улыбкой —Она милей, чем яркий смех небес.Из-за толпы бесформенной и зыбкойМелькает луч, – и вдруг опять исчез.Плачь, осень, плачь, – твои отрадны слезы!Дрожащий лес, рыданья к небу шли!Реви, о буря, все свои угрозы,Чтоб истощить их на груди земли!Владычица земли, небес и моря!Ты мне слышна сквозь этот мрачный стон,И вот твой взор, с враждебной мглою споря,Вдруг озарил прозревший небосклон.Пред читателем возникают три семантических плана изображения. Он видит взаимодействие двух стихий, которое воспринимается человеком как театр действия живых одушевленных существ: осени с ее плачем, ревом бури и рыданьем леса и Владычицы земли, небес и моря — Божественной благости с умиротворяющим взором, посылающей осеннюю улыбку и озаряющей своим взором небосклон.
В творчестве Соловьева образ Владычицы, Пресвятой Богородицы, небесной Царицы и Мировой Души был одним из центральных. Этот символ для поэта являлся неким духовным абсолютом, важнейшей частью его христианского верования. (См. об этом подробнее в главе «Эволюция поэтики позднего романтизма.
B.C. Соловьев – поэт духовного обновления».) В статье о Соловьеве Н.В. Банников отметил: «Для стихов Вл. Соловьева характерно стремление вырваться из-под власти вещественного и временного бытия к запредельному, вечному миру». И в другом месте: «Искусство, которому в переустройстве жизни философ отводил важную роль, служит, по Соловьеву, «осуществлению человеком божественных сил в самом реальном бытии природы» [59] .
Лучшие стихи
59
Банников Н.В. Владимир Соловьев // Русская речь. 1993. № 2. С. 24.
В русской классической поэзии XIX в., фундамент которой был заложен творчеством А. С. Пушкина, проявились самые замечательные качества стиха, его акустического богатства, силы, крепости и выразительности.
При всем разнообразии тенденций и эстетических веяний вечное противостояние человека и природы решалось в поэзии в рамках гуманистических устремлений. Русские поэты боготворили Россию и оставили будущим поколениям, как написала А.Е. Тархова, «огромный портрет родной природы» [60] . В обновляемой жизни России XXI века заветы наших великих предшественников, можно надеяться, не будут забыты.
60
См.: Жизнь природы там слышна. Русская лирика природы XVIII–XIX вв. М., 1987. С, 5.
Стилистика темы эроса в поэзии: душа и чувство
Любовь всегда была и есть главная тема искусства. И это вполне понятно. Здесь сходятся все нити человеческой жизни, все эмоции; через любовь человек соприкасается с будущим, с вечностью…со всем прошлым человечества.
В области искусства, и особенно в поэзии, любовь – «подлинная царица», как писала в статье «О любви» поэтесса Зинаида Гиппиус. Для русской поэзии Золотого века тема любви была стержневой, ведущей; она «засверкала всеми гранями» [61] : не было ни одного поэта, какой бы эстетической или философской ориентации он не придерживался, миновавшего этой темы [62] . Поэтические образы любви – той любви, которая представлялась поэтам во всем ее таинстве и красоте, – были на редкость многоразличны и многоцветны. Но важно отметить, что сами философские суждения о любви, парадоксы любви и ее толкования поэтами воплощались обычно в рамках сложившихся традиционных жанров словесного творчества. Ими создавался параллельный мир ценностей искусства, который в музыкальном и живописном выражении продолжает жить еще и сегодня, окружая нас до сих пор – в форме ли звучащих песен и романсов, в многообразии концертных исполнений, в красочных полотнах художников или в иллюстрациях книг и даже просто в переиздаваемых томиках стихотворных произведений поэтов. Представление о том, что любовь – высшая христианская ценность, что «Бог есть любовь», пронизывало в России не только философские и проповеднические трактаты, но и поэтическую словесность всего XIX в. В своей лекции «Россия в русской поэзии» И.А. Ильин отмечал: «Русская поэзия не построена искусственно… Она есть порождение и излияние русского сердца — во всей его созерцательности, страстности, искренности; во всем его свободолюбии и дерзновенности; во всем его Богоискательстве; во всей его непосредственности и глубине…» [63] .
61
См.: Русский Эрос, или философия любви в России. М., 1991. С. 5.
62
Здесь и в дальнейшем тексте главы любовь понимается не только как чувство «горячей склонности, влечения к лицу другого пола» (по определению, принятому в БАС), но и как чувство глубокой, нежной привязанности к кому-, чему-либо (любовь к матери, к брату, к ребенку, к другу и т. д.).
63
Ильин ИЛ. Одинокий художник:. Статьи. Речи. Лекции. М., 1993. С. 188—
189.
В любовной лирике XIX в. вообще не найдешь ни у одного поэта пошлой или циничной интерпретации этой темы. Даже когда поэт разочарован, охвачен тоской и пишет о трагедийных сторонах любви, его художественное творчество осознается им как некий «божественный глагол». Поэтом используются избранные, незаменимые, не обыденные и не затертые от повседневного употребления слова. По тем признакам, по которым содержание лирического произведения на тему любви в XIX в. «врастало» в его форму и выражалось в ней, можно выделить три группы стихотворных произведений:
1) любовная лирика с названным адресатом;
2) любовная лирика с неназванным адресатом; это, по преимуществу, лирика в поэзии романтического и демократического направления;
3) любовная лирика песенного и романсного типа.
Любовная лирика с названным адресатом
К этой группе отнесены все те стихотворения, которые поэт предназначал какому-то конкретному лицу, иногда называя имя или даже имя с фамилией, иногда называя только инициалы (типа «К И.», «Послание И… П…») или символически обозначая его: «К N…», «К N.N.» «К ***». В случае когда поэт прибегал к символике, он не хотел по каким-то причинам публично называть имя избранницы. Бесспорно, однако, что героиня, которой предназначалось стихотворение, не просто догадывалась о его существовании, но, как правило, знала о нем.