Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие
Шрифт:
Отличительная черта лирики с названным или только обозначенным символами адресатом заключалась в том, что в качестве лирических героев в этих стихотворениях выступали конкретные лица – та, которой предназначалось стихотворение, и сам поэт. Вся предметно-содержательная часть стихотворения (диктум) создавалась поэтом на основе пережитых ими событий и чувств, о которых знали он и она. Таково, например, послание А.А. Фета «А.Л. Бржеской»:
Далекий друг, пойми мои рыданья,Ты мне прости болезненный мой крик.С тобой цветут в душе воспоминанья,И дорожить тобой я не отвык.…………………ЛишьГрустный фон стихотворения и «болезненный крик» души – это отклик на смерть А.Ф. Бржеского в 1868 г., связанного с героиней стихотворения родственными узами. С центральным образом у поэта ассоциируются лишь самые высокие чувства. В первой публикации стихотворения полное имя своей героини поэт не назвал. Оно было впервые опубликовано в журнале «Огонек» в 1879 г. (№ 8) под заглавием «А.Л. Б-ой». Критик Н.Н. Страхов в том же 1879 г. писал Фету: «Ваше последнее стихотворение – какая прелесть!
Кто скажет нам?……………………И в ночь идет, и плачет, уходя…Как это тепло и трогательно. Один знакомый нашел только, что огонь не может плакать. Тонкое замечание». Фет ответил в своем письме на эти слова так: «Не говорят ли: солнце на закате плачет. А что оно, как не огонь?» Поэтические образы этого стихотворения покорили и Л.Н. Толстого. В том же 1879 г. он писал поэту: «Я все хвораю, дорогой Афанасий Афанасьевич, и от этого не отвечал вам тотчас же на ваше письмо с превосходным стихотворением. Это вполне прекрасно. Коли оно когда-нибудь разобьется и засыплется развалинами, и найдут только отломанный кусочек: в нем слишком много слез, то и этот кусочек поставят в музей и по нем будут учиться».
Чувства обуревали поэта, и он посвятил А.Л. Брежской еще два стихотворения под одним и тем же заголовком «Ей же». В одном из них он писал:
Опять весна! опять дрожат листыС концов берез и на макушке ивы.Опять весна! опять твои черты.Опять мои воспоминанья живы.Использованный поэтом стилистический прием повтора («опять весна»… «опять», «опять», «опять») выполняет в строфе эмоционально-усилительную функцию и создает приподнятое, «весеннее» и жизнеутверждающее настроение. Философ П.Д. Успенский (1878–1947) в работе «Искусство и любовь» высказал убеждение в том, что «только искусство может говорить о любви» [64] . Дальше развивая эту мысль, он подчеркивал: «Влияние женщины на душу мужчины похоже на влияние природы на человека. Тут действует соприкосновение с той же самой тайной… Человек высшего развития должен очень много понимать через любовь… Любовь для него всегда будет чудом, и в ней никогда для него не будет ничего простого… Он никогда не будет умалять значения любви, никогда не будет говорить о ней простыми словами».
64
Успенский П.Д. Искусство и любовь // Русский Эрос, или философия любви в России. М., 1991. С. 221–231.
Это состояние души поэта перед ликом Любви лучше других выразил Ф.И. Тютчев в своем стихотворном посвящении «Е.Н. Анненковой» (в замужестве кн. Голициной):
И в нашей жизни повседневнойБывают радужные сны.ВРомантическая нота таинственности и некоторой недосказанности нередко присутствует в лирических стихотворениях с адресатом, скрытым за обозначениями «К N…», «К N.N.», «К ***» или под.
Трудно не упомянуть об одном великосветском стихотворении, написанном А.Н. Апухтиным – «В альбом Е.Е.А.», которое также предназначено не названной полным именем, но покорившей сердце поэта красавице:
Вчера на чудном, светлом бале,От вальса быстрого устав,Вы, невзначай и задрожав,Свою перчатку разорвали.И я подумал: «О, мой бог!..(А на душе так было сладко)Я был бы счастлив, если б могБыть той разорванной перчаткой!»Стилистика этих строк особая. Стихи звучат в разговорной и шутливой тональности. Поэт написал так, чтобы вызвать улыбку шутливой деталью – стать «разорванной перчаткой» очаровательной напарницы по танцу… При всех различиях в стилистике приведенных посланий обращает на себя внимание общая манера построения текста. В них используется, во-первых, прямое обращение к адресату; во-вторых, поэтические образы создаются по немногим внешним и скупым чертам, носящим автобиографический характер.
Комментаторам и литературоведам не всегда удается установить, к кому были обращены стихотворные строки. К такого рода загадочным посвящениям относится, например, изящное и краткое стихотворение Ф.И. Тютчева:
К***
Уста с улыбкою приветной,Румянец девственных ланитИ взор твой светлый, искрометный —Все к наслаждению манит…Ах! Этот взор, пылая страстью,Любовь на легких крыльях шлетИ некою волшебной властьюСердца в чудесный плен влечет.Интересно, что в прижизненные издания произведений поэта это стихотворение не включалось.
Из нескольких лирических стихотворений Ф.И. Тютчева с не названным, но обозначенным адресатом, одно прославилось, став великолепным романсом:
К.Б.
Я встретил вас – и все былоеВ отжившем сердце ожило;Я вспомнил время золотое —И сердцу стало так тепло…По свидетельству Я.П. Полонского, инициалы в заглавии стихотворения обозначают сокращение переставленных слов «Баронессе Крюденер».
Всегда волнующая концовка романса напоминает о том «золотом времени» молодости, когда впервые встретились юная Амалия Максимилиановна Крюденер (урожденная гр. фон Лархенфельд) и поэт:
Тут не одно воспоминанье,Тут жизнь заговорила вновь, —И то же в вас очарованье,И та ж в душе моей любовь!..В заключительных строках использованы два выразительных стилистических приема: антитеза «воспоминанье – жизнь» и восходящая градация с повтором – «И то же в вас очарованье / И та ж в душе моей любовь!..»
Это стихотворение написано поэтом в 1870 г., а другое стихотворение, упомянутое в начале романса («Я помню время золотое…»), написано поэтом, как считают специалисты, не ранее 1834 г. В эти годы поэт находился в Баварии и был увлечен Амалией Крюденер; тогда он создал стихотворение, о котором Н.А. Некрасов написал, что оно «принадлежит к лучшим произведениям» Тютчева, «да и вообще всей русской поэзии».