Рыболовы
Шрифт:
— Не ваша компанія. Одинъ изъ нмцевъ остался. Забыли его вчера товарищи. Онъ на сновал спалъ, а они его и забыли. Сегодня проснулся и опять замотался. Теперь онъ съ женскимъ поломъ бобы разводитъ. Сегодня тамъ у насъ на конц деревни двки и бабы картофель копаютъ, такъ съ ними… Подручный Никитка вторую ужъ порцію пива изъ кабака имъ притащилъ. Дамскій полъ угощаетъ.
— А еще кто есть изъ охотниковъ? — допытывался охотникъ.
— Тоже замотавшійся. Не то онъ изъ купцовъ, не то управляющій. Съ субботы онъ тутъ. Вчера похалъ на послдній поздъ, пьяный былъ, началъ по дорог зазжать во вс мста, гд можно выпить,
— Да, дйствительно, это мн не компанія, — согласился охотникъ.
— Какая компанія, помилуйте… И посл воскресенья у насъ все такъ, все этотъ сортъ. Еще хорошо, что онъ вчера по дорог ружье-то свое не потерялъ, — сказалъ егерь.
— Да, да… Долго-ли! Да и украсть могли.
— Очень просто. У насъ здсь народъ таковскій. Одно слово — подгородніе. Эти носъ у человка среди двухъ глазъ украдутъ.
— Гд-же онъ теперь? Спитъ?
— Насилу уложили. На зар проснулся, опохмелился на старыя-то дрожжи, да и давай крестьянскихъ куръ на задахъ стрлять. Трехъ куръ положилъ. Бабы выбжали, галдятъ, по полтора рубля за куру требуютъ. Спорили, спорили — на рубл сошлись. Отдалъ за трехъ куръ.
— Охота хорошая! — улыбнулся охотникъ.
— Еще бы. Тутъ можно безъ промаха. Да главное, далеко и ходить не надо. Дичь первый сортъ.
— Ахъ, какъ жалко, что Василій Семенычъ меня не подождалъ! — опять воскликнулъ охотникъ. — Онъ ничего мн передать не веллъ?
— Банку мази для сапоговъ оставилъ и сказалъ: «коли, говоритъ, Викентій Павлычъ попроситъ свои сапоги смазать, то можешь ему дать».
— Да, да… Мы согласились привезти: онъ банку мази, а я мдный чайникъ. Мдный чайникъ тоже у тебя здсь останется и ежели Василій Семенычъ спроситъ когда-нибудь, то можешь ему дать. Жалко, жалко, что нтъ мн подходящей компаніи. Разв не подъдетъ-ли кто-нибудь?
— Господинъ ветеранъ этотъ самый хотли побывать въ понедльникъ или во вторникъ. Конскій докторъ… Вотъ что собаку вашу лечилъ, — отвчалъ егерь.
— Ветеринаръ Крутогоровъ? Богъ съ нимъ. Онъ у меня двухъ собакъ уморилъ. Началъ лечить отъ чумы, далъ какую-то мазь, чтобы грудь смазывать, со щенка вся шерсть слзла и на другой же день онъ подохъ. А щенокъ хорошій, отъ хорошаго отца съ матерью. Я надъ нимъ дрожалъ и думалъ — вотъ, вотъ воспитаю. Потомъ суку… У суки заболло что-то въ ух. Далъ онъ капли… Ты что это, Холодновъ, хромаешь? — обратился охотникъ.
— Да должно быть животомъ стряхнулся? Недли дв ужъ это у меня. Все нтъ-нтъ ничего, а потомъ какъ хватитъ! Начнетъ съ живота, передастъ въ поясницу — и вотъ что ты хочешь! Врите-ли, подчасъ разогнуться не могу. Вотъ опять… — разсказывалъ егерь, согнулся и схватился за животъ.
— Такъ ступай домой… Ступай… Я одинъ по болоту поброжу, — проговорилъ охотникъ.
— Обязанность, сударь, ужъ наша такая, что мы должны при охотник…
— Что за вздоръ! Ступай домой.
Въ это время раздался звонъ бубенчиковъ. Вдали по дорог хала крестьянская телжка, запряженная парой. Егерь оживился.
— Не къ намъ-ли кто? Не изъ охотниковъ-ли? — сказалъ онъ. — Вотъ можетъ быть вамъ и будетъ компанія.
Онъ приложилъ ладонь руки надъ глазами, сталъ вглядываться и наконецъ проговорилъ:
— Господинъ докторъ… Настоящій докторъ, а не ветеранъ.
— Мутусовъ? Ну, что-жъ… Это человкъ хорошій… Съ нимъ можно пріятно время провести. Махай ему, махай. Онъ остановится.
Охотникъ и егерь замахали руками.
— Докторъ! Докторъ! Остановитесь! — кричалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.
Телжка на дорог остановилась. Изъ телжки выскочила черная собака и сталъ слзать охотникъ, плотный мужчина въ форменной фуражк военнаго врача и въ черной венгерк, опушенной мерлушкой. Вылзши изъ телжки, онъ расчитался съ возницей, вскинулъ на плечо ружье въ кожаномъ чехл и сталъ подходить къ охотнику, одтому тирольскимъ стрлкомъ.
— Славу Богу! Наконецъ-то пріхалъ человкъ, съ которымъ можно провести время! — воскликнулъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Здравствуйте, докторъ!
— А, Викентій Павлычъ! — отвчалъ докторъ, протягивая руку. — Вы это что-же, съ охоты или на охоту? — спросилъ онъ.
— Какое съ охоты! Только еще иду на болото. Видите, пустой яхташъ.
— Ну, это, положимъ, по здшнимъ мстамъ ничего не доказываетъ. Здсь вдь на одну птицу приходится по два охотника.
— Такъ зачмъ-же здите, если знаете, что здсь такія несчастныя мста!
— Я? А затмъ, что если не буду здить сюда, то при моей анаемской сидячей жизни живо жировое перерожденіе сердца наживешь. Нуженъ-же какой-нибудь моціонъ. Началъ было ежедневно на бильярд играть — убыточно, да и движенія безъ воздуха. Съ маркеромъ играть — непріятно; такъ съ кмъ-нибудь начнешь — просятъ заинтересовать партію. Игрокъ я плохой — ну, рубли и летятъ. Что съ паціента получишь, то партнеру и отдашь. Практика-то наша не ахтительная. Сами знаете, въ Петербург врачей, что собакъ. А! Старина, — обратился докторъ къ раскланивающемуся передъ нимъ старику-егерю Холоднову. — Здравствуй, здравствуй! Зачмъ это вы, Викентій Павлычъ, его съ собой взяли? — спросилъ онъ охотника, одтаго тирольскимъ стрлкомъ.
— Да такъ… Все-таки онъ лучше здшнія хорошія мста знаетъ. Кром того, и для компаніи. Вдвоемъ-то все веселе ходить.
— Отошлите его. Старыя кости покоя требуютъ. Лучше пусть онъ намъ дома яицъ на яичницу раздобудетъ. Мы часика два побродимъ, да и вернемся закусить. Ступай, старикъ, ступай домой.
— Я ужъ и то его посылалъ. Оказывается, что онъ боленъ. Простудился, что-ли.
— Не простудился, а животомъ стряхнулся, отвчалъ егерь. — Все нтъ-нтъ ничего, а вдругъ подъ сердце и подкатитъ, и отдастъ въ пояса.
— Грибами не обожрался-ли? Здсь вы живете въ грибномъ царств, - сказалъ докторъ.
— Говорю, стряхнулся. Дрова кололъ — вотъ и стряхнулся. Кабы обожраться — ныло-бы меня, а то подъ сердце подкатываетъ. Найдетъ — и подкатитъ.
— Ну, ступай домой, Холодновъ. Да вотъ про грибы-то я вспомнилъ. Ты намъ раздобудь и грибовъ на деревн, да и съ сметанкой… Сметанка, поди, тоже вдь здсь найдется. Ну, съ Богомъ! Возьми мой чехолъ отъ ружья и отправляйся.
— Вы-бы, докторъ, его полечили да прописали что-нибудь, — сказалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Въ самомъ дл человкъ нездоровъ. Шелъ, шелъ со мной давеча и вдругъ его схватило.