Рыбья кровь
Шрифт:
Половину следующего дня происходила выплата выкупов и обмен пленных. Тридцать сарнакских юношей, явившихся в обмен на жен вождей, вместе с полусотней других пленных тут же в качестве возниц и коноводов распределили по ватагам. А двадцать пять оставшихся самых красивых пленниц стали желанным дополнением к наградным фалерам лучших воинов, и помешать этому не могли уже никакие дирхемы и униженные мольбы родичей. Невыбранные фалерниками пленницы были отпущены просто так, без всякого выкупа.
9
Теперь путь дарникского войска лежал на запад, чтобы выйти к верховьям реки Медяницы, а вдоль нее спуститься прямо к Остёру. Первые дни двигались в полном вооружении, опасаясь нападения сарнаков с тыла. И действительно, дозорные видели в отдалении небольшие отряды всадников. Но как только вышли к Медянице, сопровождение недавних врагов исчезло. Здесь по обеим сторонам реки стояли словенские селища с пшеничными полями и сторожевыми вышками. Имя Дарника было уже у всех на слуху. Правда, сначала медянцы многочисленного войска сильно опасались, но, не видя от него никакого притеснения, осмелели и свободно выходили навстречу, с любопытством толклись возле стана, охотно выменивая на зерно сарнакские шатры и попоны. Немало нашлось молодых парней, желающих присоединиться к славным соплеменникам, и приходилось объяснять, что боевые действия на это лето закончены, но вот следующей весной добро пожаловать в Липов.
Возле одного из городищ под названием Окуни задержались дольше обычного. Местные красавицы так очаровали дарникцев, что многие не прочь были жениться, вот только сами красавицы не хотели далеко отрываться от дома, да и воинам не с руки было оставаться в чужом городище. Кто-то из женихов предложил возвести собственное отдельное селище. Его предложение, прозвучав не очень серьезно, быстро обрело сторонников, и уже сами окунецкие старейшины поддержали его.
– А что на это скажет князь Вулич? – озадаченно спросил у старосты Дарник.
– Мы платим ему подати кровью. Каждую весну находятся десять парней, которые охотно идут к нему в ополчение, – отвечал ему староста. – Если еще два-три человека пойдут и от вашего селища, то никто возражать не будет.
Дарнику не очень понравилось отдавать кому-то даже двух-трех бойников, но возможность иметь в этих местах опорное укрепление была слишком соблазнительна, и он согласился. Неделю все войско занималось земляными и плотницкими работами и вечерами веселилось на свадебных пиршествах. Вместе с двадцатью здоровыми женихами под Окунями оставили столько же женихов раненых, а также внушительную крепость с пятью боевыми башнями. Щедро расплатился с остающимися воинами воевода дирхемами и другой добычей, сразу превратив новоиспеченное селище Окуницу из нахлебников в главных покупателей для всех ближайших поселений.
До Остёра оставалось всего два дня пути, когда от встречных путников стало известно, что в Казгаре высадилось большое булгарское войско во главе с грозой хазар воеводой Завилой, намеревавшимся покарать Дарника и вернуть казгарскую казну. Рыбья Кровь отнесся к этой вести со всей серьезностью. Семьдесят тяжелых повозок с ранеными и добычей лишали его войско быстроты и маневренности, сотня примкнувших булгарских бойников при столкновении с единородцами тоже большой уверенности не вселяла, а имелись ведь еще ненадежные сарнаки, два десятка которых по дороге уже сумели сбежать. Так и выходило, что при внешней величине положиться можно было едва на половину воинов.
Когда Дарник все это объяснил своим сотским, те тоже заметно приуныли. Журань предложил, подобно сарнакам, найти хорошее место для полевого укрепления, и пусть завиловцы штурмуют его, пока не растеряют всех воинов.
– А если они, вместо того чтобы нападать на нас, пойдут на Липов? – осадил его Рыбья Кровь. – Чтобы мы со всеми нашими грузами помчались за ними?
– Но мы точно не знаем, сколько их и как они сильны, – заметил Борть, после награждения серебряной фалерой он уже никого не боялся.
– Даже если у них всего сто мечей, нам от этого будет не легче, – возразил ему Быстрян.
– А если рядом ставить сразу два стана? – загорелся Меченый. – Осаждать их одновременно ни у кого не хватит сил. А пока нападают на один, из второго очень хорошо получится делать вылазки.
– Значит, так, – принял решение воевода. – Сворачивайте колонну на запад и идите как можно быстрей. Через три дня повернете на юг и выйдете на Толочскую дорогу. По ней – до самой Толоки. Там переходите Толочь и стройте береговые укрепления. А я тем временем беру арсов, полусотню конников и пять колесниц и не даю завиловцам напасть на вас.
Так и сделали. Основное войско под командой Быстряна свернуло на степное бездорожье, а сборный отряд Дарника налегке устремился к Остёру. Преодолев за один переход шестьдесят верст, они едва не наткнулись на стан Завилы, который уже расположился близ княжеского города. Несмотря на усталость, Маланкин сын с несколькими арсами отправился взглянуть на противника собственными глазами. Вместо привычных повозок булгарский стан окружала ограда из жердей, между которыми было растянуто обычное льняное полотно. Дарника восхитили простота и эффектность такой придумки: каждая вьючная лошадь везла две пары жердей с закрепленным на них полотном, при остановке жерди разматывали и вбивали заостренным концом в землю, и ограда бывала готова еще прежде, чем кашевары успевали развести костры.
Местные жители охотно сообщили, что завиловцы, прослышав о большой победе дарникцев над сарнаками, требуют от князя Вулича внаем лошадей и набирают дополнительных бойников из числа остёрцев. Но Дарника интересовали более точные сведения. Двое арсов вызвались добыть языка и в ту же ночь притащили булгарского гридя, который рассказал, что всего завиловцев пятьсот человек и они действительно собираются выступать без всяких повозок, а только с вьючными лошадьми и не сомневаются, что им удастся настигнуть дарникцев где бы то ни было. В крайнем случае, Завила собирался двигаться прямо на Липов, и князь Вулич ни в чем ему не препятствовал.
Еще одну пару переодетых в одежду остёрцев арсов Дарник послал к самому Вуличу, требуя тайной встречи с князем за пределами города и в случае отказа обещая сообщить Завиле невыгодные для Вулича сведения. Угроза подействовала, и арсы привезли на стоянку дарникцев княжеского конюшего с двумя гридями.
– Какие еще четыре тысячи дирхемов? – возмутился конюший, когда Рыбья Кровь напомнил ему о долге князя. – Все знают, какую ты казну взял в Казгаре.
– Одно другого не касается. – Дарник едва сдерживал свой гнев.