Рыбья кровь
Шрифт:
Отыскивая место для переправы, Дарник повел колонну вдоль берега, пока не натолкнулся на обширное топкое место, возле которого приказал разбить стан. Речка сама по себе была небольшой, и жураньцы под прикрытием камнеметов несколько раз входили в воду, но на противоположном берегу неизменно из прибрежных кустов летели сарнакские стрелы, а чуть в отдалении накапливались две-три сотни всадников, готовых тотчас опрокинуть тех, кто первым выберется на их берег, и жураньцы, теряя людей, отступали.
Солнце клонилось к закату, и, так ничего не достигнув, войско вернулось в стан на ночлег. В предрассветные
Ничто больше не мешало коннице, пешцам и колесницам быстро переправиться на другой берег речки. Оставив с сундуками и тяжелыми повозками одну пешую полусотню, Рыбья Кровь с арсами тоже перешел вброд реку. На поле перед дарникцами на весь горизонт сосредоточивались конные отряды противника. Одетые в кожаные доспехи, с обтянутыми кожей щитами, на преимущественно гнедых лошадях, они коричневой полосой отделяли белое небо от изумрудной травы. Сарнаки не торопились, желая устрашить неприятеля своей численностью.
Дарник пребывал в прекрасном расположении духа. Удачная переправа и ровное без ям и деревьев поле давали хорошую возможность проверить его боевые расчеты. Разъезжая на коне вдоль строившихся пешцев, он весело выкрикивал:
– Вот они нам и попались, голубчики! Вы только смотрите, всех не перебейте там, а то наши конники вам этого не простят! Веревки для пленных все взяли? Кто будет ранен, на глаза не показывайтесь, вы мне все здоровенькими и крепенькими нужны.
Воины смеялись – задор и уверенность воеводы в победе хорошо снимали волнение и страх. Меченый с Бортем по указанию Дарника составили две пехотные сотни с шестью колесницами посередине в каждой и стали медленно выдвигаться навстречу противнику. Медленно, потому что колесницы приходилось толкать задним ходом. Быстрян с Журанем со своими конниками спешенными стояли наизготове.
Вдруг яростный вопль раздался совсем с другой стороны. За рекой на дарникский обоз налетел большой отряд конных сарнаков. Нападение вышло столь стремительным, что пешая полусотня под командой Лисича не успела выстроиться. Ее спасло то, что все повозки с запряженными лошадьми стояли вразнобой, и в промежутки между ними легко было укрыться. Завязалась яростная рукопашная, длинные пики в ней оказались совершенно бесполезны, зато большие щиты хорошо укрывали от ударов сверху.
– Пять десятков туда, – невозмутимо приказал Дарник Жураню.
Конная полусотня жураньцев тотчас бросилась в воду и, быстро выбравшись на противоположный берег, врезалась в сарнаков. Ободренные их появлением, за топоры и косы схватились возницы и даже многие из наложниц.
Новые воинственные крики заставили Дарника с Быстряном еще раз обернуться – это на Бортя с Меченым полукольцом обрушилась целая лавина всадников. Вернее, не обрушилась, а закружила вокруг выставленных пик, осыпая бортичей дождем стрел. Но умело выстроенные «черепахи»
На обоз напало не меньше двух сотен сарнакцев. Однако их превосходство в численности среди повозок и стойко оборонявшихся лисичей никак не сказывалось. Приученные нападать вдвоем-втроем на одного, пешцы методично крушили стиснутых повозками конников. А налет дополнительных жураньцев и свирепых от долгого бездействия арсов быстро склонил чашу весов на сторону дарникцев. Сарнаки дрогнули. Сначала прочь поскакали раненые, за ними побежали те, кто остался без лошадей, последними уходили те, кто еще мог сражаться, но уже не мог победить. Дарник послал гонца, чтобы вернуть жураньцев и арсов назад.
Это отвлечение запасных отрядов никак не сказалось на главном сражении. Борть в одной сотне, а Меченый в другой продолжали медленно наступать. Две безкамнеметные колесницы повезли им стрелы, сулицы и мешочки с орехами.
– Давай и ты так же, в пешем строю, – сказал воевода Быстряну, едва арсы с жураньцами в третий раз пересекли речушку. – Лошадей я сам вам приведу.
И вот катафракты, окружив три боевые колесницы, с пиками наперевес двинулись в непривычное для них пешее наступление. Конные сарнаки то наступали, то отступали с трех сторон на пешцев Бортя, не решаясь, впрочем, зайти им с тыла, дабы не подставляться под удар быстрянцев. Отойдя от берега почти на версту, Борть без подсказки со стороны воеводы развернул свои сотни направо и уже не шеренгами, а колоннами повел пешцев на сарнакский стан. Чуть погодя следом за ними свернули и быстрянцы.
Дарнику ничего не оставалось, как оставить на произвол судьбы обоз и со всеми конниками присоединиться к ним. Поняв, что неустрашимые пришельцы собираются атаковать их стан, половина сарнаков поспешила вернуться за повозки и изготовиться там к обороне. Но что могли сделать их охотничьи луки против каменных реп, в два удара превращающих любую повозку в груду обломков? Как только в обоих повозочных рядах образовался достаточно широкий проем, туда железным клином ринулись катафракты, жураньцы и первая сотня бортичей.
– И мы? – возбужденно потребовал десятский арсов.
– И мы! – согласно кивнул воевода, и сам повел их в бой.
Прикрывать их с тыла от второй половины степняков осталась вторая сотня бортичей и колесницы.
Чрезмерная храбрость и самоотверженность сослужили сарнакам плохую службу. На помощь их воинам в стане пришли женщины, старики и подростки, но они скорее мешали, чем помогали, и длинные пики дарникцев прокалывали их, как птичьи тушки для костра. Впрочем, большой резни все же не случилось. После первой рукопашной сшибки противник попятился, и спустя короткое время возникла давка, перешедшая в паническое бегство. Сотни людей на бегу валили собственные шатры, путаясь в материи и веревках, что еще больше увеличивало общую сумятицу.